|
2006-07-18 13:45:02  Вчера в Санкт-Петербурге президент России Владимир Путин вместе с лидерами Китая и Индии играл появившимися у них мускулами, а также по просьбе специального корреспондента Ъ АНДРЕЯ Ъ-КОЛЕСНИКОВА комментировал обеденный разговор президента США Джорджа Буша и премьер-министра Великобритании Тони Блэра насчет того, что президент России "должен заставить Сирию заниматься всем этим дерьмом".
Вчера в Константиновский дворец на саммит "восьмерки" приехали приглашенные господином Путиным гости. Особые знаки внимания были оказаны лидерам Китая и Индии. Господин Ху Цзиньтао в аэропорту Пулково, где два дня самолеты лидеров приземлялись практически при полном отсутствии людей и знаков внимания, почувствовал себя как дома, в Пекине. Прямо на взлетной полосе его встречали китайские юноши и девушки (которых, кажется, привезли на аэродром предыдущим бортом из Китая; просто больше им тут взяться было совершенно неоткуда) с особыми выражениями на лицах. С такими выражениями, мне кажется, ничего не стоит за месяц вырыть Беломорканал или, что актуальней, теми же дешевыми рабочими руками за пару недель перевыполнить годовой план по пошиву спортивной одежды и обуви фирмы "Адидас".
И даже на обочине дороги из аэропорта в гостиницу стояли эти юноши и девушки. Нет, на одном самолете столько китайцев не перевезешь (то есть самолетов было минимум три).
С участием приглашенных гостей начался второй день "восьмерки". Как и накануне, все – и журналисты, и участники заседаний – говорили в основном о ливано-израильском конфликте. Ночью президент России встретился с журналистами и произнес интересную вещь. Можно даже сказать, что, расслабившись после изнурительных споров с членами "восьмерки" насчет резолюции по Ближнему Востоку, президент России проговорился.
– Мы по всем каналам предпринимали усилия, направленные на освобождение ваших солдат. Хочу сказать: по всем каналам. У меня есть основания полагать, что наши действия не являются напрасными. В силу ряда обстоятельств я пока воздержусь от оглашения деталей,– сказал он, и это означало, что Россия вовлечена в эту историю гораздо серьезней, чем многие предполагали. Господин Путин намекнул, что израильские солдаты могут быть освобождены и Израиль будет обязан этим едва ли не прежде всего России.
Заявление было тем более удивительным, что все хорошо помнили, с какой суеверной осторожностью господин Путин говорил о судьбе похищенных в Ираке российских дипломатов. Вернее, он вообще ничего не говорил. Он предпочитал не комментировать эту ситуацию, опасаясь, что любое публичное слово может повлиять на нее и стоить всех титанических непубличных усилий по освобождению дипломатов.
На пресс-конференции господин Путин произнес еще одну любопытную фразу. Его спросили, почему в декларации по Ближнему Востоку нет ни слова о роли, которую в происходящем играет Сирия, и господин Путин ответил довольно резко:
– То, что в резолюции не названы конкретные страны, да, это была наша принципиальная позиция. Она заключается в том, что если у нас нет достаточных оснований кого бы то ни было обвинять, то мы не можем на таком серьезном государственном уровне строить наши выводы и закладывать их в документы только на основе предположений, даже если они кажутся нам логичными.
Еще через пару минут он добавил:
– Поэтому считаю, что мы заняли правильную позицию, и мы благодарны нашим партнерам за то, что они с ней согласились, и мы по некоторым вопросам пошли им навстречу, полагая, что их логика заслуживает внимания и нашей поддержки.
Впрочем, партнеры, кажется, особой благодарности к господину Путину не испытывали. Это стало понятно после одного вчерашнего инцидента. Когда закончилась рабочая встреча с приглашенными лидерами (в числе которых был генеральный секретарь ООН Кофи Аннан), члены "восьмерки" вместе с ними пошли обедать. Сев за стол, господин Буш повернулся к сидевшему рядом Тони Блэру. Теперь уже трудно сказать, почему вышло так, что за столом был включен только один микрофон, предназначенный не для выступления перед журналистами, а технический, для произнесения в основном тостов (журналистам предлагалась полутораминутная картинка в прямом эфире без звука). Скорее всего, американский президент случайно нажал на кнопку микрофона, садясь на свое место. В общем, стало слышно, о чем он говорит с британским коллегой, пока к столу не подошел российский. (Потом эту картинку показали и CNN, и телеканал Russia today.)
Джордж Буш и Тони Блэр обсуждали историю с похищением израильских солдат.
– Все, что он (президент России.– А. К.) должен сделать,– раздраженно сказал президент США,– заставить Сирию, заставить "Хезболлу" заниматься всем этим дерьмом (освобождением пленных солдат.– А. К.). И тогда все будет кончено.
Он хотел сказать, что конфликт будет исчерпан. Я удивлен, что здравомыслящий британский премьер согласился с ним.
– Да. Кончено,– произнес Тони Блэр.– Смотри, что он (Владимир Путин.– А. К.) думает. Он тоже думает, что если с Ливаном все будет в порядке (то есть израильские солдаты будут освобождены.– А. К.), тогда будет получено решение этой истории.
– Ага,– сказал президент США.
– Вот о чем все это,– пожал плечами британский премьер.– И то же самое с Ираном.
Последнее замечание следует целиком оставить на совести господина Блэра, ибо оно способно окончательно запутать эту ситуацию. Но вот откуда у господ Буша и Блэра появилась такая уверенность в том, что достаточно вернуть пленных солдат и на Ближнем Востоке снова все будет тихо, и тем более в том, что господин Путин тоже так считает,– вот это было интересно.
Хотелось бы, конечно, получить ответ прямо от господина Путина. Тут выяснилось, что он дает пресс-конференцию.
Она началась сразу после церемонии фотографирования "восьмерки" с "аутричами", которая запомнилась мне поведением итальянского премьера Романо Проди.
Этот человек первым вошел в Мраморный зал Константиновского дворца. Он вошел быстрым шагом. Он буквально вбежал в Мраморный зал. Было такое впечатление, что он очень торопится поскорее сфотографироваться с коллегами. Казалось, ему очень не терпится. Выяснилось, что это и правда так, только не имеет никакого отношения к фотографированию, потому что Романо Проди на глазах у изумленных фотожурналистов пересек Мраморный зал и, не притормозив, выбежал в противоположную дверь.
Надо сказать, что дело было сразу после обеда. Остальные лидеры, наоборот, не торопились. Они все вместе в меру торжественно, а скорее чинно вошли в Мраморный зал, разместились на отведенных им местах. В течение двух минут фотокорреспонденты подвергали их беспощадному фотографированию.
Потом все так же не спеша зашли в ту же дверь, из которой вышли. Через пару минут из противоположной двери снова выбежал Романо Проди. Он оглядел Мраморный зал, опять быстрым шагом пересек его и вышел в ту дверь, за которой скрылись его коллеги. Вид его был при этом таким же озабоченным, но хотя бы не таким тревожным, как пять-семь минут назад (то есть туалет он все-таки нашел).
Сразу после фотографирования президент России пришел к журналистам. В зале на шестьсот мест не было ни одного свободного (на эти пресс-конференции к исходу третьего дня работы на саммите стал приходить даже обслуживающий персонал пресс-центра. Так, вчера я видел уборщицу со шваброй). Многие стояли.
Господину Путину, в отличие от предыдущих дней, не задавали неприятных вопросов. Китайский журналист признался:
– Вы, президент Путин, для китайцев – настоящий герой!
Очевидно, он стал им после того, как отдал китайцам два небольших российских острова.
В вопросе одной журналистки господину Путину показался намек на то, что Россия выступает за санкции по отношению к Ирану.
– Я не знаю,– поморщился он,– откуда вы взяли, что мы можем выступить за санкции. Я не знаю, может, вам Лавров (Сергей Лавров – министр иностранных дел России.– А. К.) рассказал что-нибудь о санкциях (почему вдруг пострадал ни в чем не виноватый господин Лавров, осталось совсем непонятным.– А. К.). Нет. Я помню,– продолжил господин Путин,– наш разговор с президентом Ирана Ахмади-Нежадом. Он сказал мне, что согласен на переговоры и что речь идет о месяце, через месяц они начнутся. Месяц прошел. Теперь мы слышим от них: август...
В голосе господина Путина слышалось такое раздражение, что мне кажется, если он и согласится на санкции (а это чем дольше продолжается история с Ираном, тем все более возможно), то только по одной причине: он не простит президенту Ирана, что тот использовал его в служебных целях.
К концу пресс-конференции, которая была в сравнении с предыдущими короткой, мне все-таки удалось задать вопрос, на который за обедом не было ответа у президента США и премьер-министра Великобритании. Я сказал, что на Западе есть люди (их по крайней мере двое), которые уверены, что за похищением израильских солдат стоит не только организация "Хезболла", но и целые страны, такие, как Сирия, например.
– Как вы считаете, может освобождение израильских солдат остановить этот конфликт (как уверен Джордж Буш.– А. К.) или ситуация уже вышла из-под контроля? – спросил я.
– Я думаю, что ситуация не вышла из-под контроля, но уверенности в том, что возвращение солдат остановит конфликт, у меня нет,– медленно, обдумывая каждое слово, ответил президент России.
Господин Путин сказал главное. Именно об этом говорили между собой лидеры США и Великобритании. Но это было не то, что они хотели от него услышать. И не то, на что надеялись сами. В том, что произнес господин Путин, иллюзий было и в самом деле меньше.
– Но она (ситуация.– А. К.) контролируется, это точно. Ну вот, наверное, и все.
– Кем? – переспросил я, но он не услышал, хотя это был последний главный вопрос на эту тему (поэтому, может, и не услышал.– А. К.).
– Нам бы очень хотелось, чтобы мы как можно быстрее добились возвращения похищенных людей и чтобы как можно быстрее было остановлено кровопролитие,– закончил господин Путин.
То есть он разводит два этих события, не видя между ними, в отличие от его коллег по "восьмерке", прямой причинно-следственной связи.
После конференции Владимир Путин сделал то, ради чего на "восьмерку" прилетели председатель КНР и премьер-министр Индии. Он провел с ними трехстороннюю встречу. Такой формат на этих мероприятиях используется крайне редко. Это было, кажется, тем более странно, что и с председателем КНР, и с премьер-министром Индии господин Путин провел и двустороннюю встречу.
Зачем нужна была эта трехсторонка, на которой не было сказано ни одного слова, из которого можно было бы сделать вывод, что на наших глазах формируется новый центр тяжести многополюсного мира?
– Ваше участие наполнило дополнительным смыслом наши дискуссии,– произнес на этой встрече российский президент, и только из этих слов, которые даже не все участники встречи услышали (индийский премьер забыл надеть наушники и даже не думал об этом, пока господин Путин жестами не показал ему, что хочет быть услышанным), можно было сделать вывод, что на этой трехсторонке речь идет о чем-то большем, чем о гигантском суммарном товарном обороте трех стран.
Но на самом деле ничего и не нужно было говорить. Все в этот день было сказано тем, что эта трехсторонка состоялась. Этого было достаточно для демонстрации силы и игры мускулами.
Жалко (а может, наоборот, хорошо), что президент США этой демонстрации и этой игры не увидел. Его самолет взлетел и взял курс на Вашингтон как раз в тот момент, когда эта встреча началась.
|
