2005-12-12 14:31:48

В западных СМИ в последнее время все чаще высказывается мнение о том, что Россия постепенно отходит от демократических ценностей.

Что это: объективная обеспокоенность или очередное стремление слегка надавить на Кремль в ходе очередных дипломатических торгов по ключевым международным проблемам? Существует ли действительный конфликт ценностей между Россией и Западом? С этих вопросов началась беседа главы Комитета Госдумы РФ по международным делам Константина Косачева и корреспондента "РГ".

Константин Косачев | За такими представлениями, если отмести совсем уж заказные, стоит классическая проблема взаимного недопонимания. В силу объективных исторических и географических причин мы действительно существуем в несколько отличающихся системах координат, а потому воспринимаем и трактуем те или иные события в разном свете.

Западный обыватель, оценивающий происходящее у нас по аналогии с собственной страной, испытывает некий морально-ценностный дискомфорт по поводу не всегда понятных ему процессов в современной России. "Как же так, - удивляется он, - ведь было же все так хорошо и демократично? Зачем опять все переделывать?"

Наиболее распространен тезис о том, что мы якобы удаляемся от демократии 90-х. Но была ли тогда в России демократия? Мой ответ - нет. Для подавляющего большинства в нашей стране 90-е годы ассоциируются не с демократическими победами, а с замкнутым в самом себе, болтливым и в конце концов расстрелянным парламентом, со всемогуществом неизвестно откуда взявшихся олигархов, а также с ежедневным страхом.

Исчез, а точнее, даже и не возник главный элемент демократии - ориентир политической системы на интересы большинства населения. Произошла тотальная потеря этим большинством своего социального статуса, веры в то, что достаточно честно трудиться для того, чтобы достойно жить. Достигнутый нами ранее уровень свободы потрясает именно тем, что вышел далеко за рамки общепринятых демократических норм и стандартов. Стали возможными стремительные мегакапиталы и "теневой" бизнес с нормой прибыли в сотни процентов. Чиновничий произвол смог относительно мирно ужиться с массовым уклонением от налогов, массовый призыв в армию со столь же массовым уклонением, а "бесплатные" медицина или образование вдруг оказались чуть ли не дороже платных.

Для любого нормального общества естественно стремление уходить от такой действительности. Проблема в том, что подобный уход всегда кажется достаточно авторитарным, как любая демократия авторитарнее анархии. Ибо на Западе права и свободы граждан зиждятся на прочном фундаменте закона и не менее надежной системе его обеспечения. Нетрудно иметь привычку быть законопослушным, если ты знаешь, что в противном случае ты будешь неминуемо наказан.

Российская газета | Но ведь либерально-демократическая идея все же владела тогда умами людей, разве не так?

Косачев | Не так. Даже самые первые годы независимой России, несмотря на очевидный общенациональный кризис, не ознаменовались появлением в стране какой-либо объединительной идеологии. После десятилетий коммунистической однопартийности возникла не более чем идеология отрицания большевизма, сплотившая людей на каком-то этапе, но не создавшая конструктивной национальной программы.

А потом случилась вполне предсказуемая вещь. Маятник качнулся обратно, и вроде бы отправленная на свалку коммунистическая идея вновь стала собирать сторонников. Либералы же - не путайте с демократами - почему вообще кто-то присваивает себе монополию на демократию? - погрязли во внутренних разборках, из которых не могут вынырнуть и до сих пор.

Начиная с середины 90-х "маятник демократии" вообще замер в прострации. Произошла деидеологизация власти, будь то исполнительной или законодательной, а как следствие - возникновение ситуации тотальной безответственности властей за происходящее в стране. Ситуации, кстати, комфортной всем: левый парламент в те годы пенял на недееспособного президента, а президент и правительство - на несговорчивый и конфликтный парламент. А на выборах никто не брал на себя ответственности за результат. Людей просто лишили права спрашивать с участников политического процесса в стране.

РГ | Так что, Россия обречена на "особый демократический путь", отличающийся от устоявшихся западных канонов? Нет ли здесь риска повторения "цветочной революции" в нашей стране? Может, у нас просто нет своего Ющенко, иначе мы давно бы имели свой "майдан"?

Косачев | Дело вовсе не в том, что у России нет своего Ющенко. Скорее проблема Украины была в том, что у нее не было своего Путина. Но главное, что делает перспективы "оранжевого" процесса у нас призрачными, - наше более трезвое понимание его сути.

В России никто не питал розовых и восторженных иллюзий по поводу того, что пришедшие на смену старым властям элиты в странах с "ботаническими" преобразованиями резко отличаются от предшественников своей демократичностью. За весьма короткое время мы - и, что важнее, население этих стран - получили немало подтверждений этому выводу.

Зато в чем новые власти были точно последовательны и верны данным ранее обещаниям, так это в курсе на геополитическую переориентацию своих стран в сторону прочь от России. Такое впечатление, что им сказали: "Демократия - это когда вы не с Россией, а там делайте, что хотите". По похожему принципу на постсоветском пространстве курьезным образом в "демократы" благополучно попали молдавские коммунисты. "Уши" геополитики торчат отсюда так, что нужно уж слишком перечитать "свободной прессы", чтобы их не увидеть.

Россия в отличие от стран, меньших по размеру и влиянию, не стоит перед судьбоносным выбором своей ориентации. Ей не от кого и не к кому бежать. Поэтому процессы сродни грузинско-украинским ей не грозят.

РГ | Складывается впечатление, что на Западе на эти проблемы смотрят иначе. Может быть, российский истеблишмент просто не умеет объясниться, не умеет разговаривать со своими коллегами на Западе на понятном им языке?

Косачев | В целом в диалоге с условным Западом нам пока не удалось в полной мере перенести дискуссионные площадки с внутриполитических реалий России на собственно международные и двусторонние проблемы. В результате значимые для России темы, в первую очередь касающиеся безопасности, разоружения, инвестиций и т.п., оказываются как бы на втором плане и ставятся в зависимость от "отчетов" России по все более и более скрупулезно отбираемым фактам внутрироссийской действительности.

Однако масштабы интернациональных медийных кампаний вокруг трех важных фактов: гибели Масхадова, дела "ЮКОСа" и закона по НПО показали, что "удары" попали в цель: действительно, существовали ставки на "доброго" террориста, на выход к российским ресурсам мимо центральной власти и на неконтролируемую политическую деятельность НПО. Это все темы, напрямую затрагивающие суверенитет страны. Несмотря на беспрецедентное политическое давление, принципиальных уступок с российской стороны не последовало. Тем самым с достаточной жесткостью обозначено: вопросы суверенитета страны предметом торга быть не могут. Мы готовы к открытому диалогу, но не к "бартеру".

РГ | Оппоненты пеняют "Единой России" на то, что она "зачистила" политический ландшафт, выдавила конкурентов и уверенно шагает "верной дорогой", проторенной покойной КПСС.

Косачев | Сама "Единая Россия" отнюдь не в восторге от того, что ситуация на сегодня сложилась так, как она сложилась. Дело вовсе не в выдавливании конкурентов. Скорее наоборот: мы сегодня осознанно заняты тем, чтобы стимулировать появление конкурентов, которые бы пользовались мало-мальски ощутимой поддержкой народа и позволили бы продвигать вперед демократический процесс.

А он невозможен без конкуренции - все это прекрасно понимают в партии. Существующее большинство одной партии в Госдуме - отнюдь не идеальный и не вечный вариант, хотя любая партия, наверное, рада столь впечатляющему уровню электоральной поддержки. Но мы видим, что этот успех объясняется и объективной слабостью оппонентов, и их неспособностью сформулировать конкурентные идеи. Не может же в конце концов сама "Единая Россия" делать это за них?

Нас обвиняют в отсутствии идеологии, но, когда начинаешь спрашивать, чем же мы так плохи, нам подробно и по пунктам рассказывают, что именно не устраивает в нас, и невольно сами обрисовывают контуры нашей идеологии. В ситуации отсутствия нормальных правых либералов и столь же нормальных левых в Госдуме "Единая Россия" вынуждена по сути представлять по мере своих возможностей оба фланга, т.е. готовить либеральные реформы и одновременно просчитывать их социальные последствия, поскольку ничего конструктивного ни с одного фланга не поступает. Ситуация, повторюсь, не идеальная.

РГ | Это что, намек на то, что и "Единой России" предопределен распад на правую и левую структуру?

Косачев | Нет, ровно наоборот. Партия уже провозгласила себя партией правого центра и отходить от этого выбора не собирается. Мы готовы к честной конкуренции в рамках нормальной демократической партийной системы. Но оппонентам часто легче обвинить "единороссов" в нарушении правил игры, чем поработать над созданием собственной влиятельной партструктуры.

Кстати, у нас немало и тех, кого на самом деле раздражает не "Единая Россия", а появившаяся в стране стабильность, во многом ассоциируемая в народе с партией. Это категория вечных революционеров, которым опять нужны "великие потрясения".

Речь не только о левых, прокоммунистически настроенных "властителях умов", которым революционность имманентна по природе. Наши либералы также приобрели какой-то радикально-революционный окрас. Трудно всерьез представить, что и те, и другие реально рассчитывают на участие в созидательном общегосударственном процессе. Скорее их устраивает позиция вечной фронды, тем более в условиях, когда власть идет на непопулярные меры, не избегая ошибок. А вот когда вся "грязная" работа будет сделана (на это рассчитывают, судя по всему, к 2008 году, раз уже появляются одноименные "комитеты"), тогда могут появиться и более реальные претенденты на власть.

РГ | Так что же теперь, на ваш взгляд, происходит с демократией в России?

Косачев | Появление новой политической стратегии на рубеже тысячелетий не должно упрощенно восприниматься в координатах "демократия - диктатура". Сработал своего рода инстинкт национального самосохранения, который смог остановить маховик государственного саморазрушения и вернуть в повестку дня задачи созидания. Созидания в том числе нормально функционирующих демократических институтов - прежде всего эффективных политических партий и дееспособного, но не деструктивного парламента.

Оппозиция хороша не тогда, когда она все время критикует власть. Оппозиция становится востребованной, когда предлагает конструктивные альтернативы, не мешая власти хотя бы тогда, когда она действует безошибочно и в общенациональных интересах. А что наша оппозиция в Госдуме? Как только появляется законопроект, создающий для президента проблемы, например заведомо невыполнимые социальные обязательства государства или конфликт с соседями, тут же все оппозиционеры единогласно "за". Ну разве так можно? Страна-то у нас одна, и люди ждут решений от всех, кто берет на себя ответственность быть во власти. А это все без исключения депутаты парламента, к какой бы партии они ни относились...

Мы начали с себя, переступив через личные и политические амбиции, в 2000 году объединились в центристское большинство, а в 2001-м создали партию "Единая Россия". Создали не для того, чтобы захватить власть, а для того, чтобы связка президент - парламент - правительство заработала, может быть, впервые в истории России в рамках единой стратегии и в интересах большинства населения. И на следующие выборы в 2007 году люди впервые пойдут, не только веря словам, но и проверяя дела, поскольку впервые в этих выборах будет участвовать политическая сила, несущая ответственность за происходящее в стране.

Не нужно пенять России на то, что она меняется. Люди, в большинстве своем искренне поддерживающие линию президента, руководствуются стремлением к элементарному порядку, а не какой-то природной склонностью к авторитарным видам правления. Те же, кто отказывает нам в праве создавать функционирующее демократическое государство, либо плохо разбираются в России, либо плохо о ней думают. Нам пора перестать постоянно посыпать голову пеплом и обзывать свою демократию плохими словами. Она - такая, какая может и должна быть в данной конкретной стране - России - в данный конкретный исторический момент времени.

Мы прекрасно сознаем, что она далека от совершенства, и это уже, поверьте, немало. Судьба Америки и попытки принять свою модель демократии за образец для всеобщего подражания нам неинтересны. Думаю, в этом есть также определенный залог того, что очевидные несовершенства нашей системы не станут ее родовыми пороками, ее лицом, по которому о ней будут судить во внешнем мире. Вопреки навязываемому западному - да и нашему - обывателю мнению современная Россия вполне разделяет ценности западной демократии, но хотела бы, чтобы и Запад разделял их с нею, а не предлагал бы спорные "экспортные модели", неприменимые дома. Каждой стране нужно прожить свой опыт демократии, и на каждом этапе он такой, какой возможен здесь и сегодня.

	Политика 3878 Общество 502 Культура 57 Экономика 1107 История международных отношений 47 Речи и выступления 4 Образование 18
	Внешняя политика России 326 Стратегические интересы 39 Экология 37 Корея 44 Ближний Восток 394 Украина 259 Экономическая интеграция 108 СНГ 352 Прибалтика 96 Европейский союз 85

Горячие темы:
Юбилей | Здоровье | Болонский процесс | Ближний Восток | МАГАТЭ | Светская хроника | Безопасность | Благотворительность | МИД РФ | Феминизм |