Саммит отложен до худших времен |
| 2004-11-09 17:55:45 В воскресенье главы государств и правительств стран–членов ЕС одобрили новый состав Еврокомиссии. Это произошло через два дня после того, как отсутствие новой Еврокомиссии стало формальным поводом для переноса ноябрьского саммита Россия–ЕС (см. Ъ от 6 ноября). Таким образом, стало очевидно, что истинные причины переноса саммита на неопределенный срок гораздо глубже формально-протокольных: учитывать интересы России в Евросоюзе не хотят, поскольку после его расширения за счет бывших государств восточного блока антироссийские тенденции в ЕС заметно усилились.
Инициатива переноса саммита Россия–ЕС, который должен был состояться 11 ноября в Гааге, исходила от российского президента. Формальный предлог – неутверждение нового состава Еврокомиссии во главе с Жозе Мануэлем Баррозу. Однако уже 7 ноября стало понятно, что главная причина была совсем в другом: в воскресенье новый состав Еврокомиссии (без нескольких одиозных фигур, вызвавших возражения со стороны Европарламента) был одобрен главами государств и правительств стран–членов ЕС. Неутвержденность нового состава Еврокомиссии могла сыграть и свою положительную роль на саммите. По информации Ъ, в Москве рассматривался вариант отправки в Гаагу премьера Михаила Фрадкова. Тогда решения саммита носили бы неокончательный характер: российская сторона была бы представлена не первым лицом, а ЕС – уходящим составом. В итоге в Кремле решили отказаться от дипломатических игр и недвусмысленно показать Европе, что саммит был провален еще на этапе подготовки. И дело вовсе не в том, что уходящий состав Еврокомиссии не заинтересован в его успехе: в конце концов, Еврокомиссия – лишь исполнительный орган Евросоюза, а все главнейшие решения принимаются в рамках Европейского совета, в котором участвуют главы государств и правительств стран-членов. Суть дела в том, что после расширения ЕС с 15 до 25 членов в чиновных структурах ЕС все более проявляется нежелание переводить в практическое русло политические договоренности с Москвой о равноправном и взаимовыгодном сотрудничестве в рамках четырех "общих пространств" через разработку прилагаемых к каждому из них так называемых "дорожных карт" – планов конкретных действий.
Перед несостоявшимся саммитом в Гааге становилось все более понятно, что ЕС намерен добиться от России уступок практически по всем направлениям, взамен ограничившись лишь общими фразами об "учете российской озабоченности по поводу торгово-экономических и военно-политических последствий расширения Евросоюза". Не помогли ни настойчивые обращения президента РФ к личным друзьям – лидерам Германии, Франции и Италии (премьер Италии даже специально приезжал в Москву на прошлой неделе), ни оперативное проведение через Госдуму решения о распространении Россией соглашения о партнерстве и сотрудничестве на новых членов Евросоюза, ни даже показательно быстрое присоединение РФ к Киотскому протоколу. Практически никаких серьезных встречных шагов ЕС не сделал, из чего в Кремле заключили, что президента России попросту "усыпили" громкими, но ни к чему не обязывающими политическими декларациями (как уже случалось и ранее с президентом СССР Михаилом Горбачевым).
Многие эксперты воспринимают происходящее как первый сигнал того, что политика Москвы, направленная на выстраивание равноправного партнерства с расширившейся Европой, не выдерживает испытания на прочность. Как показывает анализ, расширение ЕС за счет стран бывшего восточного блока означает не просто количественное увеличение числа членов, но и качественное изменение расклада сил внутри ЕС. Традиционные страны-лидеры (прежде всего Германия, Франция и Италия), которые все последние годы проводили достаточно мягкую политику в отношении России, теперь не могут не учитывать сдержанное отношение к восточному соседу стран Восточной Европы, а также некоторых скандинавских государств, в первую очередь Дании. По мнению многих аналитиков, грядущее принятие общеевропейской конституции еще более закрепит это положение, заставив Евросоюз применять к России общеевропейские стандарты, не изобретая "особые правовые модальности" сотрудничества.
Среди основных нерешаемых проблем между Москвой и Брюсселем наблюдатели отмечают следующие. Во-первых, вопрос о выравнивании внутрироссийских цен на энергоносители с общемировыми. Во-вторых, требование ЕС прекратить использование однокорпусных танкеров на Балтике и в Черном море и демонтировать физически и морально устаревшие ядерные реакторы первого поколения на российских АЭС (эти требования подаются под предлогом усиления экологической безопасности). Со своей стороны, Москва предъявляет Брюсселю претензии, касающиеся трансграничного перемещению людей, в частности, в том, что касается грузового и пассажирского транзита в Калининград: по мнению Москвы, ЕС тормозит реализацию договоренностей по этой теме и дистанцируется от предметного рассмотрения вопросов введения безвизового режима. В качестве встречного требования ЕС выдвигает заключение соглашения о реадмиссии, мало заботясь тем, что на сегодня в России фактически отсутствует инфраструктура для приема назад нелегальных иммигрантов. Серьезные разногласия между Москвой и Брюсселем касаются вопросов так называемого "пространства внутренней безопасности": ЕС стремится свести их к теме гражданских свобод внутри России и при этом блокирует все попытки Москвы поднять вопрос об ущемлении прав русскоязычного населения в странах Балтии.
Не все в порядке и в сфере "пространства внешней безопасности". Здесь Москву все больше беспокоит навязывание Евросоюзом принципа совместной с Россией ответственности за положение дел на постсоветском пространстве, прежде всего в урегулировании локальных конфликтов (в Грузии, Молдавии) за счет изменения нынешних схем поддержания мира, в которых главная роль отводится России.
В итоге через полтора года после принятия на саммите Россия–ЕС в Санкт-Петербурге 31 мая 2003 года концепции "четырех общих пространств" стороны так и не вышли на формирование работоспособных механизмов ее реализации, а Постоянный совет партнерства России и ЕС (который в официальной пропаганде именовался не иначе как "качественно новый орган") так и не заработал. Практически впустую оказалось потраченным и время, посвященное разработке концепции так называемого общего европейского экономического пространства (решение о его создании было принято на саммите Россия–ЕС в октябре 2001 года).
Сейчас и в Москве, и в Брюсселе пытаются сделать хорошую мину при плохой игре, предлагая провести саммит позднее – до конца этого года. Однако стороны не демонстрируют готовности пойти на уступки по принципиальным вопросам. При этом объективно Евросоюзу спешить некуда, а Москве следует поторопиться. Дело в том, что в 2007 году истекает срок действия соглашения о партнерстве и сотрудничестве России и ЕС. Приближается и момент принятия России в ВТО, после чего ее взаимоотношения с ЕС будут регулироваться нормами этой организации. Поэтому Москва заинтересована в том, чтобы успеть договориться об особых принципах сотрудничества с ЕС.
Наконец, в ближайшие годы пространство Евросоюза расширится за счет приема в его состав Болгарии и Румынии, а впоследствии, возможно, ряда балканских государств. Судя по всему, будут нарастать евроинтеграционные тенденции в Молдавии и на Украине, а позиции последнего стойкого союзника России на постсоветском пространстве – Белоруссии – еще больше ослабеют под воздействием западных санкций. И тогда общеполитический контекст для переговоров с ЕС станет еще менее выгодным для России, чем сейчас. В Москве этого не могут не понимать, поэтому в ближайшее время следует ожидать активизации попыток задействовать ресурс личной дружбы президента Путина с руководителями стран, пока еще остающихся лидерами ЕС,– президентом Франции Жаком Шираком, канцлером ФРГ Герхардом Шредером и премьером Италии Сильвио Берлускони.
|
