|
2005-02-01 13:00:16 Вчера президент России Владимир Путин встретился в Кремле с главой Палестинской национальной администрации Махмудом Аббасом и порассуждал на темы, не представляющие, по мнению специального корреспондента Ъ АНДРЕЯ Ъ-КОЛЕСНИКОВА, взаимного интереса.
Переговоры Владимира Путина с Махмудом Аббасом начались с добрых слов по адресу великого друга российского народа Ясира Арафата. Владимир Путин как мог утешил Махмуда Аббаса в связи с его кончиной. "Но жизнь продолжается",– произнес Владимир Путин с таким печальным выражением лица, словно она ему и самому становится порою в тягость.
Нет никакой, впрочем, уверенности, что Махмуд Аббас принял утрату Ясира Арафата так же близко к сердцу, как и Владимир Путин. В конце концов, если бы не она, не сидел бы Махмуд Аббас вчера в Кремле и не обсуждал бы с президентом России детали скорейшего возобновления палестино-израильского диалога в целях налаживания конструктивного взаимодействия между властями Палестинской национальной автономии и Государства Израиль.
Оба лидера вчера не уставали подчеркивать роль России как эффективного партнера в деле скорейшего взаимодействия. Россия хороша и сама по себе (как прямой переговорщик), и как участник "квартета посредников" (а раньше была, помнится, коспонсором мирного процесса, и слова эти звучали как музыка для российских дипломатов).
С тех пор многое изменилось, и теперь Россия является коспонсором строительства двух школ на берегу реки Иордан.
Владимир Путин, как известный и последовательный миротворец, призвал Махмуда Аббаса жить в мире с Израилем, который, по словам президента России, тоже имеет право на существование, "и не просто на существование, а на безопасное существование".
Для того чтобы это существование стало действительно безопасным, Израиль, по мнению Владимира Путина, должен совершить ряд мужских поступков, и прежде всего уйти из Газы и части Западного берега реки Иордан. Впрочем, израильского лидера Ариэля Шарона не надо долго уговаривать: он и так хочет это сделать (жители поселений, правда, до сих пор, кажется, не могут в это поверить).
По мнению Махмуда Аббаса, только сейчас (то есть в связи с его приходом к власти) "открывается окно надежды" (а я бы сказал, скорее форточка) на создание независимого Государства Палестина.
На вопрос о прошедших накануне выборах в Ираке Владимир Путин ответил на удивление уклончиво (если учитывать его прошлые заявление по этому поводу). Он заявил, что "условия были, мягко говоря" сложными. Более того, он пошел еще дальше и заявил, что он это понимает.
– Но сам факт – большое событие,– заметил президент России,– может, даже историческое для самого иракского народа.
Махмуд Аббас все это время стоял, склонив голову к Владимиру Путину и странно потупив взор. Со стороны могло сложиться такое впечатление, что он, глава общества российско-палестинской дружбы, до сих пор воспринимает все, что исходит от высшего руководства в Кремле, соответственно, как высшую мудрость. Впрочем, возможно, Махмуд Аббас просто не очень хорошо слышит. Даже, скорее всего, так, ибо говорит Махмуд Аббас довольно громко. Это свойственно людям с плохим слухом.
После двух уточняющих вопросов Владимир Путин высказался об интересах России в ближневосточном регионе. Он заявил, что ситуация в этом регионе отражается на энергетическом рынке, где у России особые позиции. Впрочем, о российских политических амбициях в урегулировании кризиса по понятным причинам не было сказано ни слова.
Да и сама встреча откровенно вяло катилась к своему завершению. Так что было удивительно, когда в самом ее конце Владимир Путин, неожиданно встрепенувшись, заговорил, могло показаться, на общефилософские темы.
– Что касается мер новой палестинской администрации по наведению порядка... – произнес он.
Между тем вообще-то от журналистов не поступало никакого вопроса о том, как он оценивает эти меры.
– Анархия,– заявил президент России,– ведет к проблемам и осложнению ситуации. Рост амбиций конкретных лиц, которые преследуют свои цели, как правило, расходится с интересами народа, особенно если их действия выходят за рамки закона.
Он с кем-то явно спорил.
Возможно, с самим собой.
|
