"США разговаривают не с детьми, а с 70-миллионной нацией" |
| 2006-06-27 18:13:39  В конце минувшей недели глава независимой комиссии по оружию массового уничтожения и бывший глава МАГАТЭ (в 1981-1997 годах) ХАНС БЛИКС побывал в Москве, где представил доклад "Оружие террора", анализирующий стоящие перед современным миром угрозы. Свой взгляд на иранскую ядерную проблему и ситуацию в КНДР господин Бликс изложил корреспонденту Ъ НАТАЛИИ Ъ-ПОРТЯКОВОЙ.
– Как вы оцениваете недавнюю инициативу США сесть за стол переговоров с Ираном?
– Это позитивный знак. Ведь в прошлом США уступали роль главных посредников Британии и Германии. Это огромный шаг со стороны Вашингтона, и в то же время очень сложный для них шаг. Так же, как очень непросто для США было сесть за стол переговоров с Северной Кореей. Участие Вашингтона необходимо, так как только он может гарантировать Тегерану ряд вещей, как, например, вступление в ВТО. Во-вторых, есть вопрос безопасности Ирана, решить который Западная Европа не в силах, а США могут. Однако меня смущают предварительные условия, выдвигаемые Тегерану. Американцы говорят: чтобы мы начали с вами диалог, вы должны сначала приостановить обогащение урана. Думаю, в этом главная сложность.
– Есть мнение, что США согласились на переговоры, будучи уверенными, что Иран отвергнет все предложения, и таким образом у США будет больше аргументов, чтобы убедить другие страны в необходимости санкций. Так ли это?
– Да, думаю, это так. США постоянно хотели совмещать "пряники" с демонстрацией возможного наказания. Я не считаю, что это хорошая идея с психологической точки зрения. Они разговаривают не с детьми. Общаясь с Ираном, надо исходить из того, что они говорят с 70-миллионной нацией. Американский президент Рузвельт как-то сказал: "Разговаривай спокойно, но держи дубинку наготове". Все знают, что у США есть такая "дубинка". Но им не стоит размахивать ею все время, потому что это может быть воспринято гордыми людьми как оскорбление и провокация. Вашингтону следовало бы сказать Ирану: "Мы хотим, чтобы вы добровольно прекратили процесс обогащения, а мы вам за это предоставим целый ряд преимуществ".
– На прошлой неделе КНДР призвала США к переговорам, но Вашингтон отверг этот призыв. Не значит ли это, что на фоне ситуации вокруг Ирана США потеряли интерес к северокорейским делам?
– Не думаю. В некотором роде Северная Корея является даже более острой проблемой. Опасность Ирана в том, что он находится в регионе Ближнего Востока и близко к Израилю, который играет огромную роль в международной и американской политике. В случае с КНДР факторов такого рода нет. Хотя, конечно, нельзя не учитывать вопрос безопасности Японии. Сейчас складывается такое ощущение, что западная пресса не в полной мере понимает, для чего северокорейцы начали подготовку к запуску ракеты. Кажется, корейцы хотят сказать: мы можем стать более важной мировой новостью, чем сейчас, если вы не вернетесь к переговорам с нами. Вопрос в том, как это интерпретировать – как угрозу или как попытку сорвать куш. Мне кажется, что второй вариант наиболее вероятен.
– Вы были одним из ярых оппонентов военного решения иракской проблемы. Какие уроки можно извлечь из иракского опыта три года спустя?
– Главный урок – это то, что великие державы, как США и Великобритания, должны тщательно проверять улики. После всего, что случилось, они выглядят средневековыми охотниками на ведьм, которые просто указывали – вот она ведьма, и все вокруг брали это на веру. Если бы они внимательнее взглянули на улики, то поняли бы, что на них нельзя полагаться. Инспекторов не просили предполагать, им надо было провести инспекции и подготовить доклад по итогам проверок. Было проведено около 700 инспекций, но ничего (следов наличия в Ираке ОМУ.– Ъ) найдено не было, хотя, конечно, у нас были сомнения и мы не могли ничего исключать. Когда в США был представлен доклад о контракте между Нигером и Ираком на экспорт желтого кека (исходный компонент ядерного топливного цикла.– Ъ), мы обсуждали это. МАГАТЭ заявило, что дело полностью сфабриковано. Об этом знали в американской администрации, но, очевидно, этого не знал президент Буш, когда обращался к конгрессу. Второй урок – это значение деятельности инспекторов. Мы имели мандат Совета Безопасности на профессиональные инспекции и на предоставление фактов. И мы сделали это. Если бы мы были марионеткой, управляемой США или ЦРУ, наверное, мы бы сообщили совету что-то другое. Но мы были независимы и представили точное описание ситуации в Ираке. А правительство США оперировало неверными данными.
– Вы являетесь инициатором превращения Ближнего Востока в безъядерную зону. Но что делать с Израилем, который, по вашим данным, обладает 200 единицами ядерного оружия?
– Вообще-то все страны Ближнего Востока, включая Израиль, высказались за то, чтобы стать зоной, свободной не только от ядерного оружия, но и от ОМУ в целом. Но совершенно очевидно, что это не станет реальной возможностью, пока мирный процесс на Ближнем Востоке не продвинется дальше. Страны Ближнего Востока должны заявить о своем намерении не производить обогащенный уран и плутоний. Многие страны готовы согласиться, если будет гарантия, что Израиль не будет производить больше оружия, чем у него есть, а Иран не будет производить его вообще.
– В конце 90-х, когда Индия и Пакистан получали ядерные технологии, МАГАТЭ, по сути, прошляпило этот процесс. Это простое бездействие или политика "двойных стандартов"? Почему кому-то позволено обзаводиться ядерными арсеналами, а кому-то нет?
– Индия, Пакистан и Израиль не нарушали никаких обязательств. Они никогда не вступали в ДНЯО, потому никаких правовых нарушений с их стороны нет. Что до Ирана, то он член ДНЯО. Он обещал никогда не обладать ядерным оружием. Ни Совбезом, ни МАГАТЭ пока не было установлено, что Иран действительно ведет разработку военной ядерной программы. Но есть некоторые обстоятельства, которые указывают, что Тегеран стремится к получению ядерного оружия. Решение же проблемы не в том, чтобы больше стран получили ядерное оружие, а в том, чтобы Индия, Пакистан, Израиль показали, что они хотят не увеличивать, а уменьшать запасы ядерного оружия.
|
