2005-02-21 15:44:58

Великобритания сегодня является одной из ведущих стран мира, определяющих принципы формирования нового международного порядка. Внешняя политика Великобритании во многом уникальна и являет собой пример классической дипломатической игры, основанной на балансировании между интересами двух глобальных лидеров – США и Европейского союза (ЕС). Только при таком подходе Лондону удается отстаивать свои национальные интересы, не сильно поступаться суверенитетом в глазах общественного мнения (что важно для внутренней политики) и оказывать влияние на мировые политические процессы. 

В течение столетий Британская империя играла роль великой державы. Выгодное географическое положение (само по себе уже способное защитить страну от нападения при том уровне развития вооружений), мощный флот, огромные колониальные владения, рост промышленного производства и торговли – все это позволяло Англии держать руку на пульсе развития всех прежних систем международных отношений, отличавшихся европоцентризмом. Проводимая Лондоном политика баланса сил на Европейском континенте и формирования порой неожиданных альянсов служила залогом успеха. 

Однако после второй мировой войны ситуация изменилась. Великобритания стала стремительно утрачивать позиции в глобальном мире, уступая их, прежде всего, США, с чьим экономическим и военным потенциалом могла соперничать лишь вторая сверхдержава - СССР. Стремительный распад колониальной империи лишь усугубил процесс сползания Великобритании на периферию мировой политики. Помешать этому не могли ни символическое наличие ядерного оружия, ни место постоянного члена Совета безопасности ООН. Новая концепция внешней политики, появившаяся в эпоху биполярного противостояния, предполагала тактику «трех окружностей»[1].  Согласно этой доктрине, глобальный статус Великобритании мог сохраниться при условии, что она оставалась бы центром трех пересекающихся «окружностей» - трансатлантических отношений, отношений с Западной Европой и отношений с бывшими колониями, т.е. с Британским Содружеством. Отсюда проистекали и «особые отношения» Лондона и Вашингтона, и усилия Великобритании по созданию НАТО и преодолению трансатлантических противоречий (в том числе, нынешние попытки стать «мостом» между Европой и США), и присоединение в конечном итоге к процессам европейской интеграции. Одним из серьезных изменений стал постепенный отход от имперской политики, с которым было связано и снижение значимости Содружества – на сегодняшний день отношения Великобритании и членов этой организации гораздо менее тесные, чем связи Франции со своими прежними зависимыми территориями. В конечном итоге, Содружество остается полезным форумом для дискуссий, но будущее этой структуры неопределенно. 

С приходом к власти в 1997 г. после долгого перерыва Лейбористская партия во главе с Тони Блэром формально провозгласила отказ от многих установок своих предшественников. Переоценка прежней стратегии была связана с осознанием нового места Великобритании в мире и доминированием прагматизма во внешней политике нового кабинета. В послевоенные годы страна превратилась в один из ведущих глобальных финансовых центров. Основу экономики составляла уже не промышленность, а сфера услуг, которая в сочетании с всеобщей информатизацией и передовыми коммуникационными технологиями сделала Лондон главным «сервис-центром» Европы. Англия стала местом сосредоточения штаб-квартир крупных транснациональных корпораций, перевалочным пунктом для американских и японских инвесторов, несущих средства в европейскую экономику, и для европейцев, желающих открыть для себя американские рынки. На сегодняшний день Великобритания занимает второе место в мире после США по объему иностранных инвестиций[2]. В этих условиях «три окружности» пришлось видоизменить, сосредоточившись на укреплении позиций на европейском направлении. 

Сближение страны с ЕС стало одной из главных задач первого премьерского срока Тони Блэра (1997-2001 гг.). Это было вызвано не только объективными экономическими процессами (значительный объем получаемых страной инвестиций и внешней торговли приходится именно на европейские страны), но и политической необходимостью. Отдаление Лондона от интеграционных процессов, происходивших в Европе (борьба за особые условия в рамках европейского валютного союза, отказ от введения евро и положений Шенгенских соглашений и т.п.), ослабляло его влияние на политику ЕС. А это в свою очередь вело и к снижению ценности британского партнера в глазах Вашингтона, для которого Лондон служил инструментом взаимодействия с объединяющейся и расширяющейся «большой Европой»[3]. 

Правительство Блэра, безусловно, является наиболее проевропейским из всех послевоенных кабинетов министров. Важным вкладом Великобритании в интеграционные процессы в Европе стала инициатива по развитию европейской политики в области обороны и безопасности. Прорывом на этом направлении стало решение о формировании военного потенциала ЕС - независимого от НАТО, но связанного с ней, - принятое в декабре 1998 г. на франко-британском саммите в Сен-Мало. В глазах Тони Блэра возникновение «европейской армии» отнюдь не противоречило желаниям США, а напротив, должно было стимулировать возрождение интереса Вашингтона к континенту, все более удалявшемуся на периферию глобальной безопасности. Новое справедливое разделение бремени затрат на оборону и безопасность между США и их европейскими союзниками  должно было обеспечить сохранение общего американского оборонного «зонтика», который сморщивался, как шагреневая кожа, из-за появления новых, более актуальных для Вашингтона угроз в других уголках мира. Реакция администрации Клинтона, действительно, была крайне позитивной в отличие от британской публики, которая с недоверием отнеслась к концепции «европейской армии». Благодаря Лондону, удалось выработать и компромиссную позицию по формированию европейских штабных и командных структур в 2003 г.[4]. 

Менее чем через полгода после встречи в Сен-Мало Великобритания стала одним из инициаторов решения другой европейской проблемы – во многом благодаря усилиям Лондона была начата операция НАТО в Косово. А в 2001 г. Великобритания активно поддержала очередное расширение НАТО и возвращение бывших социалистических стран Центральной и Восточной Европы в «семью» европейских народов. На протяжении последних лет Великобритания выступала также за проект Европейской конституции, реформирование и большую координацию политики в области юстиции и правопорядка, а также борьбы с незаконной миграцией. 

Активная политика осуществлялась и в экономической сфере. Одним из ключевых постулатов лейбористского правительства стало присоединение Великобритании к зоне евро. Несмотря на первоначальный скептицизм политической элиты и отторжение этой идеи со стороны общественного мнения, в ходе избирательной кампании 2001 г. британский премьер-министр пообещал провести референдум о введении европейской валюты и выработать пакет условий для вступления в зону евро. Лондон выступил и с критикой аграрной политики ЕС, настаивая на ее изменении в сторону сокращения стимулов к перепроизводству продукции агропромышленного комплекса. 

В ЕС также росло понимание того, что без Великобритании союзу вряд ли удастся решить поставленные им задачи. Представление о Евросоюзе как о вотчине Франции и Германии безнадежно устарело. Ведь экономика Великобритании опередила французскую, а британские вооруженные силы стали одними из самых передовых в Европе и наиболее быстро приспособившихся к новым угрозам – терроризму, региональным и локальным конфликтам. В глазах европейцев определенным плюсом являлась и во многом мифическая близость Лондона к Вашингтону. Присоединение к Евросоюзу 10 новых членов 1 мая 2004 г. лишь еще более ослабит франко-германское доминирование, усилив при этом позиции Великобритании. Расширение ЕС облегчит Лондону воплощение в жизнь его концепции Евросоюза – «структуры, дружественной к НАТО и США и относительно не обремененной регулируемой государством экономикой»[5]. 

В целом стратегия Великобритании в отношении ЕС всегда была достаточно сдержанной и прагматичной. Как отмечал в своем выступлении в ноябре 2001 г. Тони Блэр, «у нас есть видение Европы как союза народов, более тесно работающих друг с другом, но не как федерального супергосударства, подминающего под себя национальную идентичность. И это правильное видение Европы»[6]. 

Ведь второй главной задачей новой британской внешней политики было поддержание «особых отношений» с США. Близость Лондона и Вашингтона объясняется не только общностью языка, истории, представлений о демократии и свободе торговли, но совместным видением угроз, стоящих перед международным сообществом. Отсюда и стремление Великобритании максимально укрепить трансатлантические связи, и поддержка существования и трансформации НАТО, которая порой приводила к серьезным осложнениям в отношениях с европейскими партнерами. Сюда можно отнести споры ЕС и Великобритании о характере операции в Македонии, о соглашениях «Берлин плюс», позволяющих ЕС пользоваться инфраструктурой НАТО, о ключевой роли Североатлантического альянса в борьбе с терроризмом. Лондон выглядел «троянским конем» Вашингтона в Европе и из-за поддержки проамериканских резолюций ООН, размещения войск в Персидском заливе, совместного заявления с Испанией и европейскими странами-неофитами в поддержку американской операции в Ираке и предоставления соответствующих гарантий безопасности Турции.  

После 11 сентября 2001 г. Великобритания однозначно поддержала США, что способствовало еще большему сближению двух стран. При этом, как ни удивительно, но для Лондона никогда не было противоречия между политикой атлантизма и развитием европейской интеграции. Скорее оба эти процесса в глазах Великобритании должны дополнять друг друга. «Мы хотим сильную Великобританию в Европе, которая также сильна, но не рабски подчинена США. На базе этого трансатлантического партнерства мы сможем справиться с угрозами и вызовами и использовать имеющиеся возможности, как мы с успехом делали в годы холодной войны. Партнерство, а не соперничество; более тесные рабочие отношения для решения проблем опасного мира и хрупкой международной системы, проблем, которые даже США не могут преодолеть в одиночку; не возвращение к многополярному миру, который имеет больше общего с международной системой XIX века, а не с реалиями века XXI»[7].  

Даже оказавшись в сложной дипломатической и внутриполитической коллизии в связи с поддержкой операции США в Ираке (антивоенные демонстрации, обвинения в развязывании войны без наличия достаточных доказательств существования оружия массового уничтожения у Саддама Хусейна, обвинения со стороны европейцев в слепом подчинении воле Вашингтона и т.п.), Тони Блэр сумел найти наиболее оптимальную тактику маневрирования между интересами США и Европы.  

Лондон был первым, кто выдвинул концепцию обуздания «американского ковбоя». Не позволяя США предпринимать односторонние действия, будучи с Америкой, Великобритания надеялась повлиять на ее политику изнутри коалиции. В какой-то мере, учитывая несравнимую мощь США и их решительность в реализации национальных интересов, этот прием был более конструктивен, чем критика Вашингтона со стороны, которую практиковали Франция, Германия и Россия. Именно под давлением Тони Блэра Вашингтон согласился пройти весь путь, связанный с принятием резолюций ООН по Ираку. По инициативе Британии США вернулись к более сбалансированному подходу в отношении конфликта на Ближнем Востоке и одобрили «дорожную карту»[8]. При этом Великобритания не переставала убеждать Америку в правильности неких европейских подходов, в частности идеи многосторонних действий. Выступая перед Конгрессом США летом 2003 г. Тони Блэр подчеркнул, что США должны стремиться к работе с Европой как единым целым и что партнерство с Европой должно базироваться на «убеждении, а не диктате». «Давайте начинать с того, что мы будем отдавать предпочтение коалиции, действуя в одиночку, только если мы вынуждены это делать, а не наоборот. Действительно, таким способом не проще выигрывать войны, но проще добиваться мира»[9]. Лондон, как и вся Европа, поддерживает Киотский протокол, выступает за создание палестинского государства, прилагает усилия по борьбе с бедностью в Африке и других регионах и т.п. 

Правда, при этом стоит отметить, что отношения со стороны Вашингтона в последние годы не столь «особы», как это хотелось бы Великобритании. Хотя США и ценят верность своего британского союзника, но для них не менее важны связи с Израилем, Японией, а до последнего времени и с Германией[10]. Поэтому во многом партнерство с Вашингтоном работает не на американо-британские отношения и воздействие на политику США, а на усиление влияния Лондона в мире, создавая впечатление континуума между «миром по-британски» XIX века и «миром по-американски» века нынешнего[11]. 

Именно это и составляет суть третьей главной задачи – сохранение лидирующей роли Великобритании в мировой политике. После 11 сентября произошла некоторая смена приоритетов лейбористского правительства – от европейского вектора Лондон вернулся к вектору глобальному. Одной из своих миссий Великобритания видит построение нового «безопасного, справедливого и преуспевающего мира»[12], основанного на демократических ценностях и позволяющего контролировать процессы глобализации. «Калейдоскоп [международного порядка] встряхнули. Его осколки находятся в постоянном движении… И перед тем как они [улягутся] давайте переделаем этот мир вокруг нас»[13]. 

Необходимость подобного подхода диктуется, в частности, положением внутри страны. Великобритания, несмотря на достаточно жесткую миграционную политику, все больше становится мультикультурным обществом, в котором все возрастающую роль играют отнюдь не англичане, а выходцы из других стран и представители этнических общин. В этих условиях все больше стирается граница между внутренней и внешней политикой, будь-то отношения с Индией и Пакистаном или со странами Ближнего Востока и мусульманского мира. Остро встают проблемы консолидации такого разнородного общества и интеграции «второго поколения» (т.е. детей иммигрантов). Оно считает Британию своей родиной, но вынуждено адаптировать в своем сознании этнические и английские ценности.  

Распространение демократических ценностей и защита прав человека стали основой этого «мессианского» курса Великобритании. Причем Лондон готов идти на многосторонние интервенции для смещения режимов, «терроризирующих» собственное население. Таким образом, британская политика являет собой гибрид подходов США и Европы. Ведь несмотря на видимое различие в методах реализации поставленных целей (ориентация США на односторонние действия силового характера и концепция ЕC, основанная на многостороннем подходе, «вовлечении» и экономических мерах), конечным итогом политики западных стран является внедрение ценностей либеральной демократии и прав человека. При этом пропаганда подобной системы ценностей строится на использовании исторического опыта западных государств (отсутствие вооруженных конфликтов между ними с момента окончания второй мировой войны и стабильность в странах Восточной Европы, за исключением Балканского полуострова). Либеральная демократия рассматривается как средство обеспечения стабильности и предсказуемости восточного и южного «окружения» лидеров мировой экономики и политики. Более того, ЕС, которому удалось создать на основе зыбкого консенсуса наднациональные органы и некую общеевропейскую идентичность («сплав наций» или по аналогии американская теория «плавильного котла»), стал неким идеологическим центром. Именно здесь отрабатывались теоретические постулаты необходимости преодоления государственного суверенитета для борьбы с авторитарными режимами и массовыми нарушениями прав человека. 

Сегодня Великобританией подхвачено это «знамя»[14]. Тони Блэр не раз подчеркивал, что в современном взаимозависимом мире любой внутренний конфликт может иметь серьезные последствия для других стран, а, значит, вмешательство должно быть оправдано для предотвращения этих негативных последствий. Причем первой ласточкой в этом направлении стала интервенция НАТО в Косово, поддержанная Великобританией[15]. Аналогичная риторика использовалась Тони Блэром и для преодоления разногласий в собственной партии по поводу войны в Ираке – мало у кого поднялась бы рука, дабы помешать прекращению «страданий» иракского народа под игом «тирании»[16]. Еще одной жертвой интервенции могут стать режимы, не столько имеющие «злостные намерения» в отношении западных стран, сколь неспособные контролировать собственную территорию и предотвратить расползание оружие массового уничтожения и террористической угрозы[17]. Как утверждает новая доктрина внешней политики Великобритании, одобренная в декабре 2003 г., «наша способность проецировать военную силу станет одним из главных инструментов нашей внешней политики»[18]. Применение «экспедиционных войск» постепенно становится центральным элементом реагирования на кризисы, «закрывая двери для альтернативных дипломатических и иных инициатив»[19]. 

Другим инструментом обеспечения стабильности, помимо вооруженного вмешательства, могут стать более эффективные международные институты. Великобритания пытается извлекать максимум выгоды от своего участия в большой «восьмерке», Совете безопасности ООН и т.п. и поддерживает реформирование этих органов, дабы они могли более соответствовать мировым реалиям. 

В частности, именно по предложению Лондона с 1998 г. были разведены встречи глав государств «восьмерки» и министров иностранных дел. В 1999 г. Британия активно задействовала механизм «восьмерки» для преодоления кризиса в Косово, а в 2000 г. использовала саммит на японском острове Окинава для легитимации «процесса Кимберли», направленного на борьбу с незаконной торговлей так называемыми «конфликтными алмазами». Именно благодаря Великобритании, «восьмерка» стала очередным механизмом «вовлечения» России и ее интеграции в мировые процессы принятия решений во многом в обмен на приверженность демократическим и рыночным реформам. На сегодняшний день Лондон стремится к тому, чтобы сделать «восьмерку» эффективной структурой по координации сотрудничества в области безопасности, обмена разведывательной информацией и блокирования финансовых потоков экстремистских организаций в рамках глобальной борьбы с терроризмом[20]. 

Что касается ООН, то Великобритания выделяет три основных направления трансформации этой организации – институциональное, реформа Совета безопасности и финансовое. Речь идет о том, чтобы создать нормально функционирующее разделение труда между различными органами системы ООН, исключив дублирование и излишнее пересечение сфер компетенции. Лондон выступает за расширение Совета безопасности в соответствии с новыми международными реалиями. В частности, речь идет о предоставлении Японии и Германии мест постоянных членов СБ ООН, а также о появлении новых постоянных и непостоянных членов из числа развивающихся стран. Важным фактором, по мнению британской дипломатии, должно стать ответственное отношение стран к уплате взносов в бюджет ООН – Лондон прилагает усилия по выводу этой организации из финансового кризиса. 

Однако все эти декларативные цели меркнут, когда речь заходит о реальной политике. А здесь, к сожалению, можно констатировать постепенное угасание ООН в качестве проводника международной воли и инструмента легитимности для силовых операций. Постепенно отказываясь от ООН в качестве площадки для принятия важных мировых решений, страны Запада пытаются свести ее роль к координации гуманитарной деятельности и помощи развитию,  а заодно сохранить организацию в качестве модели институциональной многополярности за неумением и нежеланием формировать подлинную многополярность в мире. Ведь Европе не хватает военного потенциала и политической воли, чтобы стать подлинным противовесом США, но при этом она бы не хотела стать «свидетелем многополярности и глобального баланса, основанных на появлении сверхдержавы Китая или возвращения сверхдержавы России»[21]. Политика Лондона не является исключением. Поддерживая реформы ООН в надежде сохранить один из атрибутов статуса ведущего мирового игрока, Великобритания готова охотно действовать вне рамок бюрократизированной ООН, если того требуют национальные интересы и «мессианские» постулаты. 

Наконец, экономические методы построения «справедливого мира» также широко задействуются в арсенале Великобритании. Лондон выступает за последовательную реализацию договоренностей, достигнутых на форуме в Дохе, дальнейшую либерализацию торговли и принятие в 2005 г. решений по значительному снижению торговых барьеров. В частности, речь идет о снижении тарифов на промышленные товары и сокращении субсидий сельскому хозяйству в развитых странах. Все шире в Великобритании распространяется практика «справедливой торговли», которая становится неотъемлемой частью деятельности ведущих и социально ответственных корпораций. Смысл системы заключается в закупке товаров в развивающихся странах по мировым ценам с одновременной выплатой некой небольшой компенсации тем производителям, цены на продукцию которых снижаются в силу рыночной конъюнктуры (например, чай, кофе, какао-бобы и т.п.). С одной стороны, это стимулирует производство и модернизацию в развивающихся странах, а с другой, существенно расширяет экономические возможности Великобритании по проникновению на их рынки. В этой связи стоит отметить, что на последнем саммите «восьмерки» в Эвиане в 2003 г. Тони Блэр поддержал США и заблокировал предложение Франции о прекращении «сброса» произведенных избытков продовольствия на Африканский континент, что, по сути, является скрытым субсидированием экспорта. На сегодняшний день, в частности, ЕС и США тратят около 1 млрд. долл. в день на субсидии сельскохозяйственным производителям, что производит к накоплению значительных излишков пшеницы, масла, хлопка, сахара и т.п., которые затем сбрасываются на рынки развивающихся стран в виде «помощи», обрушивая местное производство[22]. 

Лондон является и активным сторонником введения новых правил оказания помощи развивающимся странам. С 1997 по 2004 гг. планируется увеличить общий бюджет помощи с 0.26% до 0.33% ВНП (3,6 млрд. ф. ст.), в том числе содействие Африке будет увеличено вдвое. Так, по инициативе премьер-министра Великобритании Тони Блэра, британская двухсторонняя помощь Африке должна вырасти до 1 млрд. ф. ст. к 2006 г. Проводя разъяснительную работу среди европейских институтов, Лондон стремится к тому, чтобы каждое государство-член ЕС к 2006 г. взяло на себя обязательство выделять на помощь в среднем 0,39% ВНП. Нововведением Великобритании является и безусловность помощи – гуманитарные и иные товары могут быть закуплены реципиентом из любого источника на основе сопоставления цен. Лондон полностью списал долги странам с наибольшей задолженностью, а высвобожденные средства будут направлены на борьбу с бедностью. 

Британией поддержан и ряд инициатив в сфере здравоохранения, в частности создание Глобального фонда здравоохранения для борьбы со СПИДом, туберкулезом и малярией. До конца 2005 г. Великобританией будут выделены дополнительные 37,9 млн. ф. ст. (помимо, обязательства в 25 млн. долл. взятого на себя на саммите «восьмерки» в Кананаскисе) на профилактику и лечение полиомиелита. 

Для предотвращения конфликтов Великобританией были созданы два фонда – для Тропической Африки и Глобальный. Бюджет первого на 2003-2004 гг. составлял 50 млн. ф. ст. (в 2004-2005 гг. Должен возрасти до 60 млн.), а второго – 74 млн. ф. ст. В рамках фондов объединены ресурсы МИДа, Министерства обороны и Департамента международного развития. Из этих средств финансируются 15 направлений (11 региональных и 4 функциональных). Среди приоритетных регионов – Балканы, Афганистан, Ирак, Ближний Восток, Индия и Пакистан, Ирак, Россия и страны СНГ, Шри-Ланка, Непал, Белиз и Гватемала, Центральная и Восточная Европа, Индонезия и Восточный Тимор. Функциональные направления включают финансирование миротворческих операций ООН, реформу сектора безопасности, контроль над легким и стрелковым оружием, поддержку ОБСЕ и Совета Европы[23]. 

Конечным итогом этой политики должно стать увеличение к 2006 г. на 10% количества стран с функционирующей демократией, на 5% - числа стран с полностью независимыми органами правосудия. К этому времени должно стать больше государств, ратифицировавших 6 базовых договоров в области защиты прав человека, и создана более эффективная система международного правосудия (в частности, 100 стран должны стать участниками Римского статута Международного уголовного суда). Великобритания намерена содействовать внедрению международных стандартов в сфере инвестирования,  налогообложения, борьбы с коррупцией и отмыванием денег[24]. 

Одновременно «справедливый» экономический порядок должен привести к укреплению позиций Великобритании в ключевых регионах и продвижению интересов деловых кругов. Речь идет, прежде всего, об Азиатско-Тихоокеанском регионе, куда смещается центр глобальной активности. Поэтому в списке потенциальных приоритетов Лондона после США и Европы стоят «восточные» державы – Индия, Китай, Япония и Россия. С Россией, Африкой и Ближним Востоком связана и другая проблема – обеспечение бесперебойных поставок энергоносителей. К 2005 г. Великобритания может столкнуться с серьезной нехваткой газа. При этом к 2020 г. 70% электричества в стране будут вырабатываться именно на газе, 90% которого будет импортироваться[25]. Одновременно Великобритания, как и США, не заинтересована в сохранении зависимости от ближневосточной нефти, что подогревает интерес страны к Каспийскому бассейну и объясняет активизацию политики Великобритании в Центральной Азии и на Кавказе. «Справедливый миропорядок» должен гарантировать стабильность в этих регионах и способствовать созданию благоприятной атмосферы для реализации целей британской внешней политики. 

Исходя из вышеизложенных трех основных направлений британской политики, формулируются приоритеты внешней политики. Первым в истории британской дипломатии концептуальным документом стала принятая в конце 2003 г. стратегия МИДа. В ней выделяются следующие аспекты:

• борьба с глобальным терроризмом и несанкционированным распространением оружия массового уничтожения;
• защита Великобритании от нелегальной иммиграции, торговли наркотиками и других проявлений международной преступности;
• создание международной системы, основанной на верховенстве закона и способной более эффективно урегулировать и предотвращать конфликты;
• повышение эффективности ЕС и обеспечение безопасного окружения Евросоюза;
• содействие экономическим интересам Великобритании в открытой и активно развивающейся глобальной экономике;
• стремление к достижению целей устойчивого развития в странах «третьего мира», которое было бы подкреплено демократией, наличием благого управления и защитой прав человека;
• обеспечение безопасности Великобритании и глобальных энергетических поставок;
• безопасность и благое управление в заморских территориях Великобритании[26]. 

Какая роль в новом миропорядке отводится Великобританией Африке? Признавая периферийное положение Африканского континента в современных международных отношениях, Лондон, тем не менее, ставит Тропическую Африку на второе место после Ближнего Востока с точки зрения региональных приоритетов в сфере безопасности и обеспечения устойчивого развития. 

После окончания холодной войны и распада Советского Союза можно было говорить о некотором снижении интереса к Африке со стороны великих держав. Не оказалась исключением и Великобритания, которая ослабила внешнеполитическую активность в этом регионе, что отмечалось и самим руководством британского МИДа[27]. Английский политика на континенте следовала общему курсу на демократизацию, либерализацию экономики и уважение прав человека, который начал настойчиво проводиться руководством развитых стран и международных организаций. В частности, в 1991 году странами Содружества была принята Декларация Хараре, в которой была закреплена приверженность данным ценностям. Более того, на основе этого решения Министерская группа действия Содружества (МГДС), действующая в перерыве между саммитами глав государств и правительств, проходящими раз в два года, была наделена контрольными функциями за исполнением данного решения. За последние несколько лет были созданы три прецедента приостановления членства в Содружестве нелегитимных режимов, пришедших к власти в результате военного переворота или нарушения выборных процедур - Нигерия (1995), Пакистан (1999) и Зимбабве (2002). 

Общий курс на демократизацию привел к смене ориентиров в отношениях с крупнейшими партнерами - ЮАР и Нигерией - в начале 90-х годов; упор был сделан на трансформацию политических систем обоих государств для достижения большей прозрачности и либерализации правящих режимов. Кроме того, борьба за распространение новой идеологии помогла Великобритании выйти за пределы традиционной сферы влияния, объединяющей англофонные государства, и в 1995 году привлечь в Содружество Камерун и Мозамбик. 

Приход к власти правительства лейбористов во главе с Тони Блэром ознаменовался заметной активизацией внешней политики Великобритании в Африке[28]. Участился обмен визитами на уровне глав государств, министров и заместителей министров. Например, в начале февраля 2002 г. премьер-министр Великобритании Тони Блэр посетил Гану, Нигерию, Сенегал и Сьерра-Леоне. Особый упор был сделан на строительство нового партнерства с Африкой: увеличение помощи странам континента на основе новой парадигмы для поддержки усилий самих африканцев по созданию благоприятного делового климата (через борьбу с коррупцией, ликвидацию избыточного государственного регулирования и т.п.; Великобритания поддержала НЕПАД). Подобные долгосрочные партнерские соглашения были достигнуты с Руандой, Танзанией, Угандой, а в начале 2003 г. и с Эфиопией. 

В свете кризиса вокруг Ирака отношения с Африканским континентом претерпели некоторую трансформацию. Во-первых, Лондон активно пытался заручиться поддержкой африканских государств, имеющих серьезное представительство в ООН. Особое внимание уделялось при этом контактам со странами, входящими на ротационной основе в состав Совета Безопасности ООН. Во-вторых, после окончания войны в Ираке, когда усилия США и других государств западного мира переключились на восстановление экономики этой страны и решение гуманитарных вопросов, у многих стран Африки возникло опасение о том, что проблемы континента будут отодвинуты на периферию британской политики. И Лондону пришлось предпринять дипломатические и экономические меры для того, чтобы убедить их в обратном. В частности, Великобританией был учрежден Фонд создания африканской инфраструктуры, активы которого составили 200 млн. долл. и, по планам, должны быть увеличены до 2 млрд. долл. для инвестиций в инфраструктуру. Департамент международного развития планирует выделить 9 млн. ф. ст. в течение трех лет на поддержку региональной программы в Африке, направленной на стимулирование реформ и облегчение доступа к информационным и коммуникационным технологиям на континенте. 

Укрепляется сотрудничество в урегулировании конфликтов. Великобританией осуществляется ряд программ подготовки сотрудников сектора безопасности (полиции, вооруженных сил, миротворческих контингентов), прилагаются дипломатические усилия по разблокированию кризисов. Согласно имеющимся планам, к 2010 г. необходимо помочь Африке в создании бригады быстрого развертывания (эта часть должна включать в себя не только военнослужащих, но и подразделения полиции, и гражданский персонал), которая могла бы вести миротворческие операции продолжительностью до 18 месяцев. Личный состав этой части должен быть подготовлен в соответствии со стандартами и доктриной ООН. В качестве шагов для реализации этого плана Лондон осуществляет программы подготовки африканских миротворцев, поддерживает развитие региональных учебных центров в Африке, наращивает возможности региональных и субрегиональных организаций в области миротворчества и старается повысить координацию усилий стран-доноров. 

Новым прогрессивным шагом лейбористского правительства стало создание франко-британского партнерства в Африке, основные принципы которого были закреплены в декларации все той же встречи в Сен-Мало. Таким образом, Франция и Великобритания положили конец традиционному соперничеству на Африканском континенте и договорились о гармонизации политики и координации сотрудничества с африканскими странами[29]. 

Согласно этому документу, оба государства будут содействовать реализации "Общей позиции членов ЕС по правам человека, демократическим принципам, верховенству закона и благому управлению", а также укреплять стабильность на Африканском континенте через решение проблемы долга и поддержание на высоком уровне объемов помощи развитию. Декларацией также предусмотрен ряд конкретных инициатив для выполнения поставленных целей:

• интенсифицировать обмен информацией о положении в Африке между правительствами Великобритании и Франции и между посольствами на местах, особенно в тех странах, где не представлен один из партнеров;
• рассмотреть возможности объединения британских и французских посольств в Африке путем их совместного размещения;
• организовывать на субрегиональном уровне встречи глав дипломатических представительств Великобритании и Франции;
• готовить встречи соответствующих министров и совместные визиты министров иностранных дел двух стран на Африканский континент;
• содействовать развитию субрегиональной интеграции через укрепление связей между англофонами и франкофонами;
• провести эксперимент в двух африканских государствах, где не представлен один из партнеров. Великобритания и Франция намерены пытаться замещать друг друга, действуя от имени партнера в таких странах[30]. 

Важным шагом на пути практического воплощения идей партнерства стал совместный визит в Гану и Кот-д'Ивуар, осуществленный министрами иностранных дел Англии и Франции Р. Куком и Ю. Ведрином 10-11 марта 1999 года. Во время визита они провели встречи с президентами Ганы и Кот-д'Ивуара, а также провели в Абиджане первую конференцию глав дипломатических миссий Великобритании и Франции в Африке, посвященную проблемам укрепления сотрудничества двух стран на континенте[31]. В июле 1999 г. в Западной Африке начала реализовываться совместная инициатива по подготовке миротворцев, а в ноябре 2000 г. - проведены совместные штабные учения. Активизировался обмен информацией и опытом между соответствующими ведомствами двух стран. На саммите в Каоре в феврале 2001 г. Тони Блэр и Жак Ширак подтвердили свою приверженность двухстороннему сотрудничеству в этой сфере, выработали общие подходы к НЕПАД и проблеме урегулирования конфликтов в Африке. Стороны также договорились о проведении совместных визитов кораблей (например, на Маврикий в июле 2001 г.) и укреплении взаимодействия МИД двух стран. Ежегодно Департамент Африки МИД Великобритании назначает сотрудников для работы в соответствующем департаменте МИД Франции и наоборот. В апреле 2001 г. состоялся совместный визит в Сьерра-Леоне тогдашнего государственного секретаря по международному развитию Клэр Шот и ее французского коллеги Шарля Жослена. В январе 2002 г. министры иностранных дел Джек Стро и Юбер Ведрин посетили район Великих озер – ДРК, Уганду, Руанду и Бурунди[32]. Символичность этого визита очевидна – страны продемонстрировали близость позиций и координацию действий в регионе, традиционно считавшемся ареной британо-французских противоречий. 

В страновом плане наиболее сложно складываются отношения Великобритании и Зимбабве. По настоянию Лондона в феврале 2002 г. были введены адресные санкции ЕС против режима президента Мугабе. Еще в 2000 г. Британия приостановила выдачу лицензий на поставки вооружений и оказание военно-технических услуг Зимбабве; Лондон оказывает финансовое и политическое содействие оппозиции – Движению за демократические перемены. В то же время, Британия продолжает предоставлять гуманитарную помощь населению этой страны. В 2002 г. на эти цели было выделено 38 млн. ф. ст. (таким образом, Великобритания оказалась на втором месте после США в этой области). Поддерживаются и программы борьбы с ВИЧ/СПИДом в этой стране, где эпидемия охватила 34% взрослого населения[33]. 

В Западной Африке одним из приоритетов для Великобритании является Сьерра-Леоне. Британские миротворцы приняли активное участие в восстановлении демократически избранного правительства этой страны и в разоружении повстанцев Революционного объединенного фронта. В настоящее время Лондон поддерживает реформы системы управления и экономики. В частности, в 2003 г. во взаимодействии с властями Сьерра-Леоне была создана прозрачная систему добычи и торговли алмазами. До конца 2004 г. обе стороны будут стремиться создать условия, позволяющие ООН успешно закончить операцию по поддержанию мира в стране. Великобритания оказывает поддержку в переподготовке армии и полиции Сьерра-Леоне, включая и проекты по реинтеграции в них бывших боевиков РОФ. Одним из серьезных препятствий на пути урегулирования в Сьерра-Леоне Лондон справедливо рассматривал режим Чарльза Тейлора в Либерии и активно способствовал его свержению летом 2003 г. 

В целом, можно отметить, что Лондон имеет ключевые точки влияния: на юге Африки - ЮАР и Зимбабве; на западе - Нигерия и Гана; на востоке - Уганда и Кения. Поддерживая тесные отношения с этим субрегиональными центрами силы, Англия обеспечивает себе относительно благоприятное поле внешнеполитической активности в пределах всей Тропической Африки. При этом пропаганда принципа самостоятельности африканских государств в решении проблем континента дает Великобритании свободу действий, позволяя оказывать финансовое, экономическое и политическое воздействие, не рискуя быть обвиненной во вмешательстве во внутренние дела Африки и экономя ресурсы. 

Итак, подводя итоги, можно констатировать, что внешняя политика Великобритании и ее видение нового мирового порядка отличаются значительным прагматизмом и стремлением сохранить свои позиции на международной арене. Высокая централизация власти в Великобритании в последние годы, позволившая многим обозревателям говорить о Тони Блэре как о «суперпрезиденте», вероятно, позволит лейбористкому правительству реализовать задачи, поставленные на среднесрочную перспективу. В силу внутриполитических особенностей (ослабление консерваторов, недостаточная популярность либерал-демократов, отсутствие харизматического лидера) предстоящие в 2005 г. выборы вряд ли приведут к смене правящей партии. Залогом ее проевропейского курса должны стать личные карьерные планы Тони Блэра – из бесед с британскими аналитиками складывается впечатление, что он намерен возглавить Европейский Союз после принятия конституции этого объединения и введения поста президента ЕС. Вероятно, в этом качестве ему будет легче осуществить все те актуальные задачи, которые стоят перед Британией и западным миром – укрепление трансатлантических связей, углубление европейской интеграции и распространение либеральных ценностей в других частях света.

Ссылки:

[1] Economist Intelligence Unit, 2003, London, No. 301, December 24.

[2] UK International Priorities. A Strategy for the FCO. Presented to Parliament by the Secretary of State for Foreign & Commonwealth Affairs by Command of Her Majesty. 2003, December, p.12.

[3] Steven Philip Kramer, Blair’s Britain after Iraq. Foreign Affairs, Volume 82, Issue 4.

[4] Jolyon Howorth, France, Britain and the Euro-Atlantic Crisis. Survival, Vol. 45, No. 4, 2003-2004, Winter, p. 187.

[5] Wall Street Journal, 2004, February 18.

[6] “Britain's role in Europe”. Prime Minister's speech to the European Research Institute, 2001, November 23.

[7] Remarks by Sir David Manning, Ambassador of the United Kingdom, delivered at the Center for Strategic and International Studies (CSIS) on 29 March 2004 at an event hosted by Dr. Simon Serfaty, Director of the Europe Program.

[8] The Guardian, London, 2003, July 24.

[9] Ibid.

[10] Economist Intelligence Unit, No. 301, 2003, December 24.

[11] Wall Street Journal, New York, 2004, February 18.

[12] Speech by the Foreign Secretary Jack Straw at Royal Institute of International Affairs, 2004, 12 February.

[13] Speech by Prime Minister Tony Blair to the Labour Party Conference, Brighton, 2001, October 2.

[14] The Guardian, 2004, March 8.

[15] Speech by Prime Minister Tony Blair to the Chicago Economic Club, 1999, April 22.

[16] Andrew Tyrie, Axis of Anarchy: Britain, America and The New World Order after Iraq. The Foreign Policy Centre, 2003, February, p. 7.

[17] The Guardian, 2004, March 8.

[18] UK International Priorities. A Strategy for the FCO. Presented to Parliament by the Secretary of State for Foreign & Commonwealth Affairs by Command of Her Majesty. 2003, December, p.14

[19] BASIC NOTES, Initial comment on “Delivering Security in a Changing World”, Defence White Paper, 2003, December 12.

[20] Risto E.J. Penttilä, The Role of the G8 in International Peace and Security. The Adelphi Papers, London, Volume 355, Issue 1, 2003, May, pp. 55-56.

[21] Robert Kagan, From Victory to Success: Looking for Legitimacy in All the Wrong Places, Foreign Policy, Washington, 2003, July-August.

[22] The East African, Nairobi, 2003, June 9.

[23] Conflict Prevention Pools, FCO Website, 2004, April (www.fco.gov.uk).

[24] FCO Business Plan 2003-2006, 2003, April, p. 17.

[25] The Guardian, 2003, September 6.

[26] UK International Priorities. A Strategy for the FCO. Presented to Parliament by the Secretary of State for Foreign & Commonwealth Affairs by Command of Her Majesty. 2003, December, p.30

[27] Speech by FCO Minister of State Peter Hain at "The Challenges for Governance in Africa" Conference, Wilton Park, 1999, September 13.

[28] Jeffrey Herbst, Greg Mills, The Future of Africa: A New Order in Sight? Adelphi Papers, Volume 361, Issue 1, 2003, November, p. 30.

[29] Opening Remarks by the Foreign Secretary, Robin Cook, at a Joint Franco-British Africa Heads of Mission Conference, Abidjan, Ivory Coast, 1999, March 11.

[30] Joint Declaration Issued at the British-French Summit, Saint-Malo, France, 1998, December 3-4.

[31] FCO Press Release, 1999, March 5.

[32] St. Malo: Britain and France Working Together, FCO Website, 2003, June (www.fco.gov.uk).

[33] Cooperation Not Colonialism. Speech by Baroness Amos, Pretoria, 2003, March 31.

	Политика 54 Общество 62 Культура 20 Экономика 15 История международных отношений 20 Речи и выступления 11 Образование 4
	Ближний Восток 8 Япония и Россия 2 Выборы 3 Юбилей 1 Здоровье 4 Болонский процесс 1 МАГАТЭ 1 Светская хроника 3 Безопасность 3 Благотворительность 3

Горячие темы:
Ближний Восток | Япония и Россия | Выборы | Юбилей | Здоровье | Болонский процесс | МАГАТЭ | Светская хроника | Безопасность | Благотворительность |