2005-06-19 12:46:28

Внешняя политика большевиков после Октябрьской революции 1917 г. стала предметом исследования многих отечественных и зарубежных историков. Конечно, в период «холодной войны» политическая коньюктура не способствовала появлению объективных работ о первых внешнеполитических шагах большевиков и Наркоминдела Г. Чичерина. Только после «перестройки» начали печататься монографии, свободные от идеологических догм, продиктованных противостоянием капиталистических государств и СССР[1]. Таким образом, стало возможным более детально и объективно рассматривать проблемы, связанные с внешней политикой большевистского правительства.

В ряду новых книг выделяется монография американского историка-слависта, автора ряда работ о раннем периоде истории Советской власти, Тимоти Эдварда О’Коннора «Георгий Чичерин и советская внешняя политика 1918-1930»[2]. Эта книга вышла уже после «перестройки». В ней дается предметный анализ деятельности Чичерина, в качестве главы  Наркоминдела с 1918-1930 гг. Одновременно рассматривается период становления личности Чичерина, эволюция его политических воззрений, включая то время, когда герой находился в эмиграции, где и стал приверженцем революционных идей.

Главные направления дипломатических усилий Чичерина приходились на три вопроса: развитие отношений между Советской Россией и Германией, советско-британских отношений, и отношений со станами Азии и Востока.

Есть, однако, сложность в рассмотрении внешней политики советской власти через призму одного человека. Вопрос заключается в трактовке роли личности в истории. Воля и действия одного человека, независимо от его способностей, всегда уступали натиску объективных предпосылок, скапливающихся на протяжении всей истории и являющихся причиной того или иного события. Отдельная личность, только тогда может действовать успешно, когда она видит эти предпосылки, дает им адекватный анализ и способна направить их в нужное направление. Георгий Чичерин оказался на посту главы Наркоминдела в период, когда руководители молодого Советского государства предпринимали попытки для установления отношений с иностранными правительствами. Прежняя совокупность отношений, которая накапливалась в течение нескольких веков, была почти полностью разрушена. На долю Чичерина выпало восстанавливать отношения с иностранными государствами в условиях, когда последние не признавали нового Советского правительства.

Отношения с Германией

В данной ситуации, как утверждает О’Коннор, ключевое положение занимали отношения с Германией. Чичерин понимал, что, не пригласив Германию и Советскую Россию участвовать на Парижской мирной конференции, державы Запада, таким образом, оставили их за пределами европейского сообщества. По мнению О’Коннора, прогерманская ориентация Чичерина помогала осуществлению ленинской линии на использование противоречий между капиталистическими державами, что препятствовало бы их объединению против большевиков.[3]

К попыткам восстановления отношений с Германией относился договор 1920-ого года «О взаимной репарации военнопленных и интернированных гражданских лиц». Заключив данное соглашение, Германия вплотную подошла к признанию де-юре Советского правительства. Вскоре после этого Советы заказали в Германии первую партию паровозов. Данный акт и начавшиеся переговоры об установлении долговременных отношений имели следствием заключение советско-германского договора 1921 года, который предусматривал торговые представительства в обеих странах. Впоследствии был подписан и договор об учреждении постоянной курьерской службы. Таким образом, Веймарская республика де-факто признала Советское правительство, и дальнейшие действия Чичерина были направлены на укрепление этих отношений.

Из сообщения Чичерина о внешней политике V Всероссийскому Съезду Советов видно, что Чичерин понимал «аутсайдерское» положение России по отношению к капиталистическим державам. Развитие социализма внутри страны, восстановление экономики и военной мощи Советской России было возможным, по мнению Чичерина, только при условии мирных отношений со странами Запада.[4]

Опираясь именно на эти принципы, Чичерин проводил свою внешнюю политику, пытаясь добиться от капиталистических стран юридического признания. На пути к установлению дипломатических отношений со странами Запада стоял вопрос о долгах Царского правительства и убытках понесенных иностранными инвесторами при национализации имущества. Общая сумма претензий запада к СССР составляла примерно 14 миллиардов рублей золотом. Советскому правительству же были необходимы иностранные кредиты под умеренные проценты.

6 января 1922 года Верховный военный совет Антанты решил созвать конференцию в Генуе по экологическим и финансовым вопросам. Одновременно совет принял Каннские резолюции (собрание Верховного военного совета Антанты проходило в Каннах), согласно которым Запад должен был развивать официальные отношения с Советской Россией и предоставить ей кредиты лишь в том случае, если последняя уплатит долги. На конференцию в Генуе была приглашена и советская делегация, которую возглавлял Чичерин, рассматривавший этот форум как прорыв политики блокады в отношении Советской России.[5]

Здесь стоит упомянуть о важных ограничениях (о чем, кстати, постоянно упоминает О’Коннор). Хотя Георгий Чичерин и являлся главой Наркоминдела, основной внешнеполитический курс и официальная позиция вырабатывались в высших кругах партии. Это не мешало Чичерину вносить свои коррективы и действовать, исходя из собственных соображений. В преддверие Генуэзской конференции Чичерин выработал программу, утвержденную Лениным. В ней глава Наркоминдела  настаивал на приоритете международных конференций в решении спорных международных вопросов, резко критиковал Лигу Наций, выдвигая и другие принципы отношений между государствами.[6]

Итак, ставя во главу угла отношения с Германией, Чичерин отправился на конференцию в Генуе, предварительно заехав в Веймарскую республику для зондажа почвы по поводу возможного советско-германского договора. Немцы же не спешили подписывать договор с Россией, все еще надеясь восстановить отношения с великими державами.

Описывая саму атмосферу, в которой проходила Генуэзская конференция, О’Коннор уделяет большое внимание заслугам Чичерина, описывая его великолепные речи, которыми ему удалось привлечь внимание к русскому вопросу, его умению с самого начала задать тон всей конференции и переходить от обороны к мощному наступлению. Возвращаясь к тексту обращения Чичерина к V Всероссийскому Съезду Советов, стоит упомянуть, что уже тогда он предвидел неизбежность факта, что Западу придется налаживать отношения с Россией, что капиталистические страны предпочтут «политику торговли, уступок и экономического захвата политике грабежа».[7] Отражение этих идей мы наблюдаем в программной речи Чичерина на Генуэзской конференции, где он сообщил о готовности Советского правительства участвовать в экономическом восстановлении Европы и сотрудничать с капиталистическими державами на принципах мирного сосуществования.

Несомненно, главной заслугой Чичерина на этой конференции стало подписание Рапалльского договора с Германией. Это стало возможным после того, как страны Запада фактически отвернулись от Германии. Таким образом, сближение с СССР, установление отношений с Советским правительством стало и для немцев возможностью частичного прорыва собственной международной изоляции.

Согласно Рапалльскому договору немедленно возобновлялись консульские и дипломатические отношения, каждой из стран предоставлялся режим наибольшего благоприятствования в торговле. Обе стороны отказались от взаимных претензий по военным расходам и нанесенному ущербу. Советская сторона так же отказывалась от требований по статье 116 Версальского договора[8], а Германия – от требований по возмещению стоимости национализированной германской собственности.[9] В оценке О’Коннора заключение Рапалльского договора стало большой «дипломатической и моральной победой Чичерина и Советской республики»[10], при том, что эту заслугу О’Коннор в большей мере приписывает искусству самого главы Наркоминдела.

Однако «рапалльская атмосфера» царила в советско-германских отношениях совсем недолго. В 1923 году министром иностранных дел Веймарской республики стал Штреземан. С тех пор во внешней политике Германии доминировала линия на сближение с западными странами, что привело к вступлению Германии в 1926 году в Совет Лиги Нации. Но, как утверждает О’Коннор, благодаря умелой политик Чичерина у Советского правительства не было оснований опасаться участия Германии в санкциях против Советского Союза.[11]

Советско-британские отношения

Хотя своим приоритетным направлением во внешней политике Чичерин считал отношения с Германией, его высказывания относительно Англии выражали идею заинтересованности в обретении юридического признания Советов от британского правительства. В понимании О’Коннора, Чичерин полагал, что подобное признание будет способствовать более почтительному отношению к Советам за рубежом, а так же откроет новые перспективы к торговле с Англией.[12]  В тоже время Чичерин понимал, что экономическими уступками Британия пыталась проникнуть на Советский рынок и сделать то, что не удалось в ходе интервенции. Уже 1921 году после длительных переговоров было подписано временное англо-советское торговое соглашение, которое, однако, не содержало главного пункта - о юридическом признании Советского правительства.

Другим  камнем преткновения в советско-британских отношениях стал вопрос о черноморских проливах, обсуждение которого проходило на Лозаннской конференции в 1922 году. Глава британской делегации лорд Керзон продвигал проект, ущемляющий интересы СССР. Чичерин настаивал, чтобы проливы Босфор и Дарданеллы как в военное, так и в мирное время были открыты для торговых и закрыты для военных судов любого государства, кроме Турции. Однако в итоге конференция приняла документ, где говорилось лишь, что не одно государство не имеет права вводить в Черное море флот, превышающий военно-морские силы любой черноморской страны. Таким образом, Керзону удалось закрепить право Великобритании на вооруженное присутствие в черноморской акватории.

1 февраля 1924 года Великобритания признала юридическую правомочность Советского правительства, что, как и предполагал Чичерин, побудило и другие страны к установлению дипломатических отношений с Советским Союзом.  Но, по утверждению О’Коннора, это не изменило отношения Чичерина к Британской империи, которую он все еще считал главным противником Советов в мире.[13] Серьезное охлаждение отношений произошло с приходом к власти консерваторов во главе с Чемберленом, чье правительство отказалось ратифицировать англо-советский экономический договор.

Однако, несмотря на некоторые неудачи в отношениях с Британией, Чичерину все же удалось поднять престиж Советского государств, как в глазах британского правительства, так и среди других стран, что в дальнейшем способствовало развитию торговых и экономических отношений, которые были необходимы для Советского правительства.

Отношения со странами Азии и Востока

Чичерин считал то, что Первая Мировая война усугубила соперничество между Великими Державами за новые рынки сбыта и тем самым неизбежно приведет к новым попыткам захватить колонии в Азии. По мнению Чичерина основная борьба между капиталистическим и социалистическим миром будет вестись в колониях, и именно поэтому он выступал за национальное освобождение, самоопределение и самостоятельное экономическое развитие этих регионов.

Среди конкретных действий Советской внешней политики в отношении Азии и востока стоит упомянуть заключенный в январе 1925 года договор с Японией, согласно которому Советское правительство признавало юридический статус Японии и гарантировало нейтралитет в случае ее конфликта та с какой-либо третьей страной.[14] Так же Советы надеялись установить прочные связи с Китаем. В 1918 году Советское правительство предложило программу добровольных уступок Китаю, согласившись вернуть КВЖД. Чичерин руководил организацией поддержки китайского национально-освободительного движения, а в 1924 году был подписан советско-китайский договор, в котором говорилось об официальном признании Пекином советского правительства.[15] Так же были подписаны дипломатические договоры и с другими странами Азии.

Главной задачей Чичерина, как мы видим, в этом направлении являлось установление кордона из нейтральных государств в Центральной Азии и на Ближнем Востоке против Рейнского оборонительного пакта и Лиги Наций.

Вывод

Внешнеполитический курс Чичерина – это плод работы человека, который, по мнению О’Коннора, в самый нужный для своей страны момент смог провести границу между собственными идеологическими убеждениями и потребностями конкретной ситуации, в которой находилась Советская Россия в годы становления большевистской власти. Именно способности и умение Чичерина четко видеть объективные предпосылки, а также направить развитие событий в нужное русло способствовали дальнейшему нарастанию авторитета Советского государства на международной арене.

Используемая литература:

• Тимоти Эдвард О’Коннор « Георгий Чичерин и советская внешняя политика 1918-1930» М. 1991 г.

Источники:

• «Сообщение Георгия Чичерина о внешней политики Советского правительства пятому Всероссийскому Съезду Советов» 4 Июля 1918 г. www.marxists.org
• «Договор между Российской Советской Федеративной Социалистической Республикой и Германией» Документы Международных отношений (1917-1945 гг.) М. 1999 г.

[1] В их числе замечательный учебник Нежинского «Советская внешняя политика (1917-1945 гг.). Новое прочтение», книга Млечина «МИД. Министры иностранных дел. Тайная дипломатия Кремля» и др. (прим. редакции).

[2] Тимоти  Эдвард О’Коннор «Георгий Чичерин и советская внешняя политика 1918-1930» М. 1991 г.

[3] Т. Э. О’Коннор «Георгий Чичерин…» стр. 113

[4] Из «Сообщения Георгия Чичерина о внешней политики Советского государства пятому Всероссийскому Съезду Советов» 4 Июля 1918 г., www.marxists.org

[5] Т. Э. О’Коннор там же  стр. 118-120

[6] там же стр. 120-125

[7] Из «Сообщения Георгия Чичерина…» там же

[8] Версальский договор. «Статья 116. Германия признает и обязуется уважать, как постоянную и неотчуждаемую, независимость всех территорий, входивших в состав бывшей Российский империи к 1-му августа 1914 года... Союзные и Объединившиеся державы формально оговаривают права России на получение с Германии всяких реституций и репараций, основанных на принципах настоящего Договора». (прим. редакции)

[9] «Договор между Российской Социалистической Федеративной Советской Республикой и Германией» Документы международных отношений (1917-1945 гг.) М. 1999 г. стр. 42

[10] Т. Э. О’Коннор там же стр. 133

[11] там же стр. 160

[12] там же стр. 165-170

[13] там же стр. 181

[14] там же стр. 194

[15] там же стр. 196

	Политика 54 Общество 62 Культура 20 Экономика 15 История международных отношений 20 Речи и выступления 11 Образование 4
	Ближний Восток 8 Япония и Россия 2 Выборы 3 Юбилей 1 Здоровье 4 Болонский процесс 1 МАГАТЭ 1 Светская хроника 3 Безопасность 3 Благотворительность 3

Горячие темы:
Ближний Восток | Япония и Россия | Выборы | Юбилей | Здоровье | Болонский процесс | МАГАТЭ | Светская хроника | Безопасность | Благотворительность |