Валерий Троянов: "Я имел право покинуть самолет сразу после остановки двигателя" |
| 2005-10-10 13:14:08  Валерий Троянов, пилот российского истребителя Су-27, рухнувшего 15 сентября на литовской территории, вернулся в Россию. Поздно вечером в четверг он прибыл в Калининградскую область и встретился с начальником Генштаба ВС РФ Юрием Балуевским. В пятницу он прибыл в Москву, а в субботу был уже в своей воинской части в Ленинградской области. Сразу после прибытия в часть Валерий Троянов ответил на вопросы корреспондента "Известий" Марины Гариной.
известия: Валерий, как получилось, что вы отстали от своих?
Троянов: Знаете, это такой вопрос обширный... Сразу так и не ответишь... И потом, сейчас еще наша комиссия работает, все версии рассматриваются... Что я вам расскажу? Летели, летели по маршруту. Как обычный полет. В общем-то, сложности он не представлял.
известия: Тем более. Что произошло?
Троянов: Вот комиссия как раз и работает по этому вопросу.
известия: Хорошо, скажите, в какой момент вы поняли, что самолет падает?
Троянов: Топливо было на нуле. Это все равно что машина едет по дороге, бензин заканчивается, она начинает потихоньку останавливаться.
известия: В вашем случае машина начала потихоньку снижаться?
Троянов: Нет, пока летчик там... Я ж не бросал штурвал, продолжал управлять самолетом. Меня больше волновало, чтобы самолет не упал на строения, где находятся люди.
известия: Когда вы приземлились с парашютом, вы уже знали, куда именно упал самолет?
Троянов: Я его просто видел. Построек или скоплений людей там не было.
известия: О чем вы больше думали - о том, чтобы самолет не упал на людей или чтобы система секретных кодов была уничтожена?
Троянов: Можно я вам отвечу немножко в жесткой форме? Конструкторы не дураки и делают все очень надежно. Потому что бывают такие ситуации, что летчик просто не успевает нажать кнопку. Поэтому предусмотрено автоматическое стирание информации. Как сказал министр обороны Иванов, математическое обеспечение системы уничтожается, а то, что гайки и заклепки в ней остались целы, то это не представляет никакого интереса. Я не знаю, почему об этом так много говорили. Волну подняла литовская сторона. Они нашли этот блок, который не представляет никакого интереса... Это говорит о том, что, видимо, недостаточная квалификация у литовских товарищей.
известия: Вы понимали, что летите над территорией другого государства?
Троянов: Если б я это понимал, это бы не называлось потерей ориентировки.
известия: Поэтому первым делом вы позвонили сослуживцам?
Троянов: Я сослуживцам позвонил, чтобы сказать, что я жив и здоров.
известия: Как долго вы пытались сориентироваться? Это были минуты, часы?
Троянов: Скажем, десятки минут.
известия: В это время вы были спокойны или все-таки была некая паника?
Троянов: Паники не было, было некое волнение. Но не волнуются в таких ситуациях только дураки. Потому что это не автомобиль, у которого кончился бензин, и можно выйти и спросить, где ближайшая заправка.
известия: Вы супруге позвонили сами или это сделали ваши товарищи?
Троянов: Ей сообщили, что я катапультировался. Но я ей тоже позвонил.
известия: Кто первый подошел к вам, когда вы приземлились?
Троянов: Сначала подошли местные жители. Потом подъехала полиция, меня отвезли в комиссариат. А потом перевезли в Вильнюс. Когда я понял, что нахожусь в Литве, то сразу начал думать, как связаться с нашим посольством.
известия: И когда появился представитель посольства?
Троянов: Они сразу приехали в комиссариат и постоянно потом уже отслеживали меня. Это был наш военный атташе. Кстати, пожалуйста, поблагодарите всех, кто помогал нам вернуться на родину.
известия: Сколько времени шел первый допрос в Генпрокуратуре?
Троянов: Где-то часа четыре.
известия: Была информация, что вы меняли показания.
Троянов: Ну, может быть, менял... Просто мы военные люди, есть определенная информация, которую говорить можно, а есть такая, которую нельзя. Напишите так: забыл - потом вспомнил.
известия: Как себя вели с вами литовские правоохранительные органы?
Троянов: Допросы велись корректно. Нажимов или давления не было.
известия: Чья инициатива была, чтобы Ольга к вам приехала?
Троянов: Это была инициатива Министерства обороны. Ну и ее инициатива, конечно, но при помощи и поддержке Министерства обороны. Она приехала, чтобы поддержать меня морально и физически. Я имею в виду, что она медик.
известия: В каких условиях вы жили в Литве?
Троянов: Был обыкновенный гостиничный номер, двухместный. Это не пятизвездочный отель, но все, что необходимо для жизни, там было - санузел, душ.
известия: Вам совсем не разрешалось выходить из гостиницы?
Троянов: Мне - нет. Ольга выходила. Ко мне работники посольства могли прийти в любое время. Еще в номере стоял телефон.
известия: И вы могли им пользоваться?
Троянов: Мог, но не пользовался. Мне звонили, а я - нет.
известия: А телевизор у вас был? Вы видели, что происходит вокруг вашего имени?
Троянов: Конечно, там все российские программы работали. Я видел, что журналисты информацию черпают из официальных источников. Так что все совпадало с тем, что происходило в реальности.
известия: По одной из версий причина аварии в том, что вместо 150 часов у вас налетано 30. Это правда?
Троянов: Налет тут ни при чем. В истребительной авиации наш налет достаточен для того, чтобы выполнить любые поставленные задачи.
известия: Когда вас ждали в России, то сначала говорили, что вас накажут, потом появилась информация, что наградят и что вы будете вести уроки мужества...
Троянов: Куда вести, кого? Первый раз слышу. Это, мне кажется, уже немножко перегибы.
известия: Но ваш поступок из разряда обычных или вас есть за что наградить?
Троянов: Существуют неписаные законы в авиации. Любой летчик, перед тем как покинуть самолет, как правило, убеждается в том, что он не причинит ущерба на земле, не унесет человеческие жизни. Поэтому у нас много летчиков погибло только из-за того, что они спасали ценой своей жизни других людей. Мне повезло, что не густонаселенная была территория.
известия: А какие-то формальные инструкции у вас есть на этот счет?
Троянов: Инструкция позволяла мне покинуть самолет после остановки двигателя.
известия: А вы знали, что из-за инцидента с вами был отправлен в отставку главком ВВС Литвы?
Троянов: Я в курсе, но, как сказали в средствах массовой информации Литвы, это не было связано с этой историей. Мне это все равно. Я с ним не был знаком, их интриги мне глубоко по барабану.
известия: Как вы теперь к Литве относитесь?
Троянов: А я к ней не отношусь, я к России отношусь.
известия: Слово "Литва" у вас вызывает положительные ассоциации или отрицательные?
Троянов: Да никаких. Литва как Литва...
Ольга Троянова:
"Это было указание президента"
известия: Ольга, вам трудно было попасть к мужу? Все-таки другое государство и не самое дружественное...
Ольга Троянова: Я даже надеяться не могла, что попаду к Валере. У меня была единственная просьба: быть к нему поближе, хотя бы в Калининграде. А мне вдруг меньше чем через сутки говорят: "Собирайся, готовь документы, едешь в Литву". Как мне сказали, это было указание министра обороны и президента.
известия: Писали, что вы будто бы обижены на литовские власти...
Троянова: Я ни разу такого не говорила. Наоборот, я прекрасно понимала, что для них это сложная ситуация. Меня просто как-то спросили: "Что вы чувствуете к Литве?" Я ответила: "Я к Литве ничего не чувствую. Есть страна Литва".
известия: Вы успели что-то посмотреть в Вильнюсе?
Троянова: Мне предлагали экскурсии, походы в театр, прогулки по парку, но я поблагодарила и отказалась. Мне не хотелось куда-то идти, когда Валера под домашним арестом. Только накануне отъезда я попросила, и меня отвезли в церковь.
известия: За вами была закреплена посольская машина или вы ее вызывали?
Троянова: Ни разу не вызывала: как-то все время получалось, что все мои желания буквально угадывались. И я бы хотела особенно поблагодарить жен посольских работников: они очень тепло ко мне отнеслись.
известия: Эти две недели для вас чем были? Приключением?
Троянова: Я бы сказала, что это было для нашей семьи испытание. Но я не вспоминаю это с болью. Конечно, мы были вместе, мы общались, я была спокойна за детей, которые жили у наших друзей и постоянно присылали нам с Валерой сообщения.
известия: Как вы считаете, возможны ли в адрес Валеры какие-то репрессивные меры, после того как комиссия разберется?
Троянова: Нет. Зная Валеру, я уверена, что он приложил все усилия, сделал все так, как нужно.
|
