2006-05-16 16:45:13 Вряд ли установишь, кому первому пришла в голову идея использовать российское председательство в G8 и петербургскую встречу для того, чтобы подвергнуть Россию торжественной деградации, желательно с ломанием шпаги над головой. Может быть, сперва осенило наших местных непримиримых освободителей, может - вашингтонских демократизаторов. Творческих людей и там, и там хватает, в любом случае творческие люди вошли меж собою в идеальный резонанс, поочередно развивают идею деградации, которая им все больше нравится. Волнуясь, конница летит, пехота движется за нею и тяжкой твердостью своею ее стремление крепит. Конечно, если бы речь шла о встрече G2, никаких вопросов не возникало бы. Срывать или не срывать встречу, устраивать ли деградацию и с какой степенью торжественности - тут все зависело бы исключительно от воли Вашингтона. Как пожелаем, так и сделаем. Но поскольку два не равно восьми, судьба начинания зависит также от Британии, Германии, Италии, Канады, Франции и Японии, а с их позицией мало ясности.
Ближайший союзник Блэр, говоря языком "Краткого курса", ушел в кусты - "Я думаю, что я нахожусь далеко за пределами обсуждения данной конкретной темы. В том числе и потому, что я не видел ни высказываний вице-президента, если вы мне это простите, ни российской реакции". Прочие, похоже, также находятся за пределами. Разумеется, если американской администрации шлея не окончательно попала под хвост, тайное дипломатическое вентилирование вопроса идет. Но непонятность позиций шестерых - даже Блэр кряхтит, да жмется - может быть связана не только с дипломатической тайной, но и с тем, что вопрос в принципе не имеет хорошего решения.
Дело не в том, что Берлин, Париж, Рим etc. не имеют никаких претензий к Москве и все им в В.В. Путине нравится. Не все, и претензии есть, возможно, серьезные. Но одно - сами эти проблемы, другое - методы решения этих проблем, которые могут быть весьма различными - от осторожного дипломатического маневрирования до публичных ультиматумов. При этом, однако, один из признаков великой державы (а члены G8 вроде бы таковыми являются) в том, что за исключением casus foederis, т.е. такого случая, когда необходимо исполнять прописанные в договоре союзные обязательства, она сама решает, какие средства избирать для решения разногласий, возникших с другой державой. В зависимости от обстоятельств можно больше или меньше дорожить отношениями с Россией, но всякая великая держава дорожит своей внешнеполитической автономией.
Подвергнуть Россию назидательной деградации можно лишь при единой позиции остальных семерых сочленов. Когда позиция не единая, это не возвышающее душу зрелище торжественной порки, но смущающий душу скандал в благородном семействе. Но выступить единым фронтом мешает не только сомнение в том, нужно ли сейчас столь резко портить отношения с Россией, но и забота о своем державном ранге. Прообраз единого фронта уже был явлен в ходе вильнюсской встречи вице-президента США Чейни с главами медиатизированных стран Восточной Европы, твердо знающих, что приказ командира - закон для подчиненного, и даже с нарочитой гордостью подчеркивающих наличие у них американской крыши.
Повторить вильнюсскую борьбу с тиранией в Петербурге для держав из G8 значило бы статусно сравняться с Грузией и Латвией. В лучшем случае - с Польшей, что для Германии или Франции тоже не слишком почетно. Это при том, что дипломатия в огромной степени покоится на прецедентах. Единожды выступив в сателлитном статусе, потом весьма трудно бывает от него избавиться. Именно этим объясняется крайняя чувствительность держав к вопросам престижа и ранга.
Вылезшее наружу разногласие в вопросах порки есть очевидный скандал, единогласие есть дружная саморекомендация в качестве американских клиентов, что для европейских столиц тоже скандал. Умудренная дипломатия старается избегать таких опасных вилок, но кто сказал, что американская дипломатия так уж сильно умудрена?
|