Александр Бенкендорф. "Душитель свободы" | | 2006-12-09 01:33:10 Возможно вы, друзья мои, помните вот это мой постинг в ЖЖ, где я предложил вам проверить, насколько вы хорошо меня знаете, ответив на десять вопросов обо мне.
Десятый вопрос там был таким: «Кто из этих людей мне наиболее симпатичен?»
Варианты ответов: 1) Рылеев, 2) Пестель, 3) Волконский, 4) Бенкендорф…
Мало кто (даже из людей, знающих мои контрреволюционные взгляды) смог догадаться, что правильным является ответ №4. Более того, люди стали спрашивать, не ошибся ли я. И страшно удивлялись, когда узнавали, что я не ошибся…
Сначала я пытался объяснять каждому, но потом решил, что лучше написать отдельный постинг. Именно этот постинг вы сейчас читаете. И посвящен он человеку по имени…
Александр Христофорович Бенкендорф
Человек с немецкой фамилией на русской службе, а уж тем более жандарм, во все времена удачная мишень для критики, своеобразный громоотвод для оппозиционно настроенной части русского общества.
Вот и шеф жандармского корпуса и глава III Отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии граф Александр Христофорович Бенкендорф в этом смысле не исключение. Возьмите школьный учебник по истории, и вы узнаете, что он был «злобным и тупым царским сатрапом», «бестолковым царедворцем, лишенным каких бы то ни было государственных дарований», «полным ничтожеством», которого «узость мысли делала необычайно черствым и нетерпимым», «цепным псом самодержавия», «душителем свободы». Ни слова том, что портрет «душителя свободы» кисти английского живописца Джорджа Доу всегда находится в Эрмитаже, в Галерее героев Отечественной войны 1812 года. Ни слова о его совершенно неописуемом боевом пути. Ни слова об удивительной порядочности и благородстве этого человека, о котором Пушкин писал Петру Вяземскому: «честный и достойный человек, слишком беспечный для того, чтобы быть злопамятным, и слишком благородный, чтобы стараться повредить тебе, не допускай в себе враждебных чувств и постарайся поговорить с ним откровенно»…
Итак… Александр Христофорович Бенкендорф происходил из рода немецких дворян, проживавших в Лифляндии и с XVII века состоявших на русской службе. Его дед был обер-комендантом Ревеля, а отец Христофор Иванович Бенкендорф участвовал в русско-турецких войнах и дослужился до генеральского чина. Своего сына он отправил на военную службу в неполных 15 лет. В 1798 году Александр Бенкендорф становится унтер-офицером лейб-гвардии Семеновского полка. Через год он получил чин прапорщика. Именно тогда усердного и чрезвычайно смышленого офицера императорской гвардии обратил внимание Павел I и повелел зачислить в свою свиту флигель-адъютантом. Однако придворная карьера была не слишком интересна молодому Бенкендорфу. В 1803 году 20-летний Саша отправляется добровольцем на Кавказ — под пули горцев и ятаганы янычар.
С первых дней пребывания на Кавказе поручик Бенкендорф — в огне сражений. Он “с отличием” участвует во взятии русскими войсками приступом крепости Гянжа. “За выказанную в сих делах примерную храбрость” отважный поручик был удостоен ордена Святой Анны 4-й степени с надписью “За храбрость”. А спустя два месяца он получает орден Святого Владимира 4-й степени “за мужество и воинскую хитрость в сражении с лезгинами”.
Уже тогда Бенкендорф казался прирождённым командиром, был храбр, но никогда не терял головы, умел в самой сложной ситуации за считанные мгновения найти неожиданное и эффективное решение. Бросались в глаза и его удивительные организаторские способности. Неслучайно именно он в 1804 году был командирован с секретной миссией на остров Корфу, где занимался формированием батальонов греческих, албанских и черногорских добровольцев для экспедиции в южную Италию в предстоящей войне с Францией. И это в 21 год!
Затем Бенкендорф принимает самое непосредственное участие в прусской кампании 1806-07 годов. В страшном и кровавом бою под Прейсиш-Эйлау он сражался в конном строю на левом фланге русского войска, т.е. именно там, куда пришёлся главный удар наполеоновской армии. В этом сражении, где победа стоила нам 37 тысяч жизней, Бенкендорф был дважды ранен, получил орден Святой Анны 2-й степени и эполеты капитана.
Отличился Бенкендорф и на дипломатическом и разведывательном поприще. В 1807–08 годах уже в чине полковника он был в посольстве графа Петра Александровича Толстого в Париже. Курсируя между Парижем, Веной и Петербургом, Бенкендорф исполнял ответственные поручения, доставлял секретные сведения, вербовал агентов с целью получения информации о военных приготовлениях наполеоновской Франции.
Однако в 1809 году он отправляется (опять добровольцем!) на русско-турецкую войну 1809-12 гг., где воевал под командованием знаменитого казачьего генерала Платова. В июне 1811 года в критический момент Рущукского сражения, когда турецкая конница прорвала наш левый фланг, и казалось, что поражения не избежать, именно Бенкендорф возглавил стремительную контратаку уланского полка и, опрокинув турок, добыл для русской армии победу. Храбрость и бесстрашие, проявленные Бенкендорфом в боях с турками, были отмечены высшей русской военной наградой — орденом Святого Георгия 4-й степени.
В начале войны 1812 года Бенкендоф командовал авангардом «летучего корпуса» генерала Винценгероде, отличился в рейде к Полоцку, в боях под Звенигородом и Велижем (за последний получил эполеты генерал-майора). При отступлении русских армий в глубь страны он выполнял, пожалуй, одну из самых сложных боевых задач — возглавлял арьергарды, прикрывавшие армейские колонны и обозы от нападений неприятельских разъездов. 2 августа он становится одним из первых партизанских командиров Отечественной войны. В его отряде бок о бок сражались профессиональные военные и обычные крестьяне. Известно, с каким подозрением в Петербурге относились к вооруженным мужикам. Поэтому Бенкендорф получил приказание разоружать крестьян и расстреливать тех, кто будет уличен в возмущении. Вот ответ, который дал Александр Христофорович на этот приказ: «Я не могу обезоружить руки, которыя сам вооружил и которыя служили к уничтожению врагов отечества, и называть мятежниками тех, которыя жертвовали своею жизнью для защиты своих церквей, независимости, жен и жилищ. Но имя изменника принадлежит тем, кто в такую священную для России минуту осмеливается клеветать на самых ея усердных и верных защитников»… Автора этих строк советские истории называли «полным ничтожеством» и «необыкновенно черствым человеком»…
Во время оккупации французами Москвы в действиях на Петербургской и Волоколамской дорогах его отряд захватил около 8000 пленных, в том числе 3 генералов. 10 октября 1812 года Бенкендорф с боем вошёл (первым!) в покидаемую противником столицу, где захватил «3000 пленных и 30 орудий». До прибытия властей Бенкендорф в течение двух недель является временным военным комендантом Москвы. Он проводил зачистку городских кварталов, организовывал разминирование, отлавливал мародеров и вражеских лазутчиков.
Важно упомянуть, что в 1812 году Александр Христофорович вёл дневник. Долгое время он хранился в архиве Академии Наук и только несколько лет назад был опубликован небольшим тиражом под заголовком «Записки Бенкендорфа». Советские историки об этих «Записках» почти не упоминают (есть лишь две ссылки на них у Тарле и Тартаковского). Причина такого молчания очевидна. Если бы содержание «Записок» работало на образ Бенкендорфа — «сатрапа», «крепостника», человека бездушного, бессовестного и коварного, каковым его подают многочисленные «единственно верные» идеологи, то, будем уверены, цитаты из «Записок» переходили бы из книжки в книжку, за них боролись бы авторы подобных трудов.
Я приведу лишь одну цитату, как раз относящуюся ко времени освобождения Москвы. «Однако, при неурядице и среди отчаяния, когда, казалось, покинул Бог, и наступила власть демона, нельзя было не заметить характерных добродетельных черт, которые, к чести человечества и к славе нашего народа, благородными тенями выступали на этой отвратительной картине. Никогда русский мужик не обнаруживал большей привязанности к религии и своему отечеству, большей преданности Императору»… Из «Записок» становится совершенно ясно, что для пишущего по-французски русского немца Бенкендорфа Россия — такая же родная земля, Москва — такая же священная столица, как и для исконного населения, что святыни народа России — это и его святыни…
Но вернёмся в 1812 год. Во время преследования французских войск в походе до Немана отряд генерала Бенкндорфа взял в плен ещё около 10 тысяч солдат и несколько генералов. В кампании 1813 г. отличился при Темпельберге, где его малочисленное подразделение полностью разгромило вражеский конно-егерский полк, в результате чего 48 французских офицеров и более 700 рядовых оказались в русском плену (орден Св. Георгия 3-й ст.), при взятии Люнебурга (орден Св. Анны 1-й ст.), при Гросс-Берене. Бенкендорф участвовал в стремительной атаке русской армии на Берлин. Вместе с войсками генералов Тотенборна и Чернышева его отряд первым вошел в столицу Пруссии. В «битве народов» при Лейпциге командовал кавалерией корпуса генерала Винценгероде.
Во главе отдельного отряда, состоявшего из одного гусарского и нескольких казачьих полков, Бенкендорф совершил поход в Голландию, занял Амстердам, Утрехт, Роттердам, Бреду, Мехельн и другие города и крепости. Полностью освободил страну от французских войск. Возвёл на престол принца Оранского, чьи потомки до сих пор правят в Нидерландах. И до сих пор в Голландии военачальников за выдающиеся заслуги награждают золотой шпагой с надписью «За храбрость». Первую из таких шпаг получил русский генерал Александр Христофорович Бенкендорф.
В 1814 году Бенкендорф командовал кавалерией в сражениях при Краоне и Лаоне, сражался при Сен-Дизье. Был награжден орденом Святого Владимира II степени, прусским орденом Черного Орла, Большим крестом ордена Шведский меч, австрийским орденом Святого Стефана и еще орденами Баварии, Ганновера и других европейских государств.
После возвращения русских войск на родину генерал Бенкендорф командовал кирасирской дивизией, а затем в течение нескольких лет возглавлял Генеральный штаб Гвардейского корпуса — элиты русской армии. Однако эти факты биографии Александра Христофоровича у советских историков были не в чести.
А помните пушкинские строчки о страшном петербужском наводнении 1824 года из «Медного всадника»:
«…Царь молвил - из конца в конец,
По ближним улицам и дальним
В опасный путь средь бурных вод
Его пустились генералы
Спасать и страхом обуялый
И дома тонущий народ…»
А знаете, что это были за генералы? Это были Милорадович и Бенкендорф, которые руководили спасением жителей города. Не только руководили, но и лично принимали участие, проявив при этом сильную волю и большое мужество. Вот что пишет Грибоедов в своих «Частных случаях Петербургского наводнения»: «...В эту роковую минуту государь явился на балконе. Из окружавших его один сбросил мундир, сбежал вниз, по горло вошел в воду, потом на катере поплыл спасать несчастных. Это был генерал-адъютант Бенкендорф. Он многих избавил от потопления…».
14 декабря 1825 года, когда решался вопрос о власти и даже о жизни и смерти императора Александр Христофорович был на Сенатской площади рядом с Николаем I. В ночь на 15 декабря начальствовал на Васильевском острове и своевременным распространением манифеста предотвратил столкновение с войсками населения, не извещенного об отречении от престола великого князя Константина Павловича. После разгрома мятежа Бенкендорф по личной просьбе императора вошел в состав Следственного комитета по делу декабристов. В отличие от других членов комитета по отношению к подследственным он всегда был предельно корректен и подчеркнуто вежлив. На это обстоятельство обращают внимание в своих мемуарах многие декабристы (М. А. Фонвизин, Н. И. Лорер и др.). Известно также, что в день казни декабристов он настаивал на отсрочке исполнения приговора, а когда помилование не пришло, чтобы не видеть этого зрелища, низко склонил голову к шее своей лошади.
Восстание декабристов подтолкнуло Николая I к созданию специального полицейского учреждения, способного более эффективно, чем существовавшие до того времени правоохранительные структуры, противостоять «заговорам и злоумышлениям». Инициатором создания такого ведомства, подотчетного только царю, явился Бенкендорф. Он разработал “Проект об устройстве высшей полиции”, который потом претворил в жизнь.
«Опора бедных, защита несчастных…» — так формулировал Александр Христофорович одну из главных задач будущего полицейского учреждения. Он надеялся создать из новой правоохранительной структуры не тайное сообщество ищеек, стукачей и шпионов, а уважаемую народом организацию, где будут трудиться «люди честные и способные». Важнейшее условие успехов своего детища Бенкендорф видел в личностях сотрудников и подбирал их с особым тщанием. Высшая наблюдательная, сиречь тайная, полиция, считал ее шеф, есть и око, и ухо, но главным образом разум, потому каждый работник должен быть способен делать максимум возможного. Такие работники в большинстве своем и составили в штат Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Среди них правая рука Бенкендорфа генерал Дубельт — управляющий делами Третьего отделения и начальник штаба корпуса жандармов. Даже Герцен, «теоретик русского социализма», и тот высоко отзывался о его порядочности и высоком интеллекте, признавая влиятельного полицейского чина «умницей». Или, к примеру, директор канцелярии Третьего отделения фон Фок. Перешедший в тайную полицию из министерства внутренних дел, где возглавлял самое конфиденциальное подразделение — Особенную канцелярию, он обладал огромным опытом секретно-розыскной работы. После смерти организатора жандармской агентуры в 1831 году, Пушкин в своем дневнике сделал следующую запись: «На днях скончался в Петербурге фон Фок... человек добрый, честный и твердый. Смерть его есть бедствие общественное». В инструкции своим сотрудникам Бенкендорф писал: «нет меры наказания, какому подвергнется чиновник, который, чего Боже сохрани, и чего я даже и помыслить не смею, употребит во зло свое звание; ибо тем самым совершенно разрушит предмет сего отеческого Государя Императора учреждения».
Кстати, именно Бенкендорф стоит у истоков русской заграничной разведки. После подавления восстания польской шляхты в 1831 году многие высокопоставленные мятежники бежали за границу и, создав там всевозможные комитеты и тайные общества, развернули активную антироссийскую пропаганду. В различных изданиях стали появляться многочисленные статьи о звериной жестокости и пещерной дикости русского самодержавия. Их авторы не стеснялись использовать в своих пасквилях и факты явно клеветнического характера.
В ответ на закордонные пакости Бенкендорф незамедлительно принимает контрмеры. За границу — в Австрию, Германию, Францию и Пруссию, где особенно много осело беглых мятежников, инкогнито командируют «специальных чиновников» Третьего отделения.
В рабочих инструкциях разведчиков-нелегалов особо подчеркивалось, что за рубеж их направляют «...как для изучения на месте положения дел, так и для приискания надежных агентов и организации правильного наблюдения в важнейших пунктах». Результаты работы секретных сотрудников превзошли все ожидания. Давая оценку их скромной деятельности на ниве журналистики, шеф жандармов с удовлетворением докладывал государю: «Сами иностранцы убедились, что соотечественники их изображают Россию в ложном виде, и клеветы не производили больше прежнего действия...». Бенкендорф не только организовал за кордоном надежную разведывательную сеть, но и вышел победителем в войне информационной.
Нельзя не сказать и о том, что, будучи шефом жандармов, Бенкендорф постоянно хлопотал об улучшении материального положения и быта ссыльных декабристов, добивался у царя сокращения сроков их ссылки, разрешения на переселение в более благоприятные для жительства места и даже лечение за границей.
Не многим известно, что «цепной пёс самодержавия» задолго до 1861 года увидел в существовании крепостного права угрозу государственности России и не раз обсуждал эту тему с императором.
Ещё многое можно рассказать о бесстрашном русском генерале и выдающемся государственном деятеле, долгие годы стоявшем на страже интересов отечества… И как же жаль, Александр Христофорович, что вашим преемникам не хватало вашего мужества, вашего ума, вашей энергии и вашего благородства… Низкий вам поклон, граф…
|
